Алистер Маклин - Темный крестоносец [Черный сорокопут Черный крестоносец]

Я рассказал ему все как есть. Рассказ был длинным, по он терпеливо выслушал меня, ни разу не перебив вопросом. Когда я закончил, он начал тереть ладонями глаза, потом медленно провел руками по высокому морщинистому лбу и редеющим седым волосам.

— Фантастика,— прошептал он.— Мне в этом кабинете приходилось выслушивать странные истории, но такое...— он осекся, вытащил трубку, перочинный нож и принялся за любимое занятие.— Потрясающая работа, потрясающая. Но какой ценой! Никакие торжественные речи, никакие известные людям слова благодарности не смогут по заслугам воздать должное тому, что ты сделал, мой мальчик. А в нашем деле медалями не награждают, хотя я уже побеспокоился о весьма специфической, ээ... награде, которую ты в самое ближайшее время получишь за свои подвиги.— Уголок рта слегка задергался. Видимо, намек на то, что он улыбается.— Мне кажется, что это тебя непременно... ээ... ошеломит.

Я промолчал, и он продолжил:— Я бы хотел задать еще добрую сотню вопросов, да и у тебя, несомненно, есть парочка вопросов ко мне, касающихся того небольшого обмана, на который я вынужден был пойти. Но все эго может подождать до утра. Он посмотрел на часы.— Боже правый, уже половина одиннадцатого. Я слишком долго тебя задерживал, чересчур долго. Ты выглядишь почти как мертвец.

— Это нормально,— сказал я.

— Нет, это не нормально.— Он отложил трубку, ножик и снизу вверх окатил меня колким взглядом своих ледяных глаз.— Я прекрасно представляю, что тебе пришлось пережить. Здесь не только физические страдания, но и моральные травмы. После всего этого, Бентолл ... ты тем не менее собираешься продолжать службу?

— Сейчас я хочу этого больше, чем когда-либо, сэр.— Попытку улыбнуться пришлось оставить, она не стоила той боли, которую я испытал при этом.— Помните, что вы сказали о своем кресле перед моим отъездом... Я еще хочу посидеть в нем когда-нибудь.

— Уверен, что тебе это удастся,— тихо сказал он.

— И я тоже уверен, сэр.— Правую руку я подсунул под перевязь, чтобы поддержать левую.— Но это не единственное желание, которое мы разделяем.

— Вот как? Седые брови приподнялись на долю миллиметра.

— Да. Мы оба хотим совершенно другого. Каждый из нас не может допустить, чтобы второй покинул эту комнату живым. — Я вытащил руку из-под перевязи и направил на него пистолет.— «Люгер», который у вас под креслом. Оставьте его в покое.

Он уставился на меня, медленно поджимая губы.

— Вы лишились рассудка, Бентолл?

— Нет. Я вновь обрел его четыре дня назад.— С трудом поднявшись на ноги, я проковылял вокруг стола, не спуская с него глаз и не отводя пистолета.— Вылезайте из кресла!

— Вы переутомились,— спокойно проговорил он.— Слишком многое пришлось пережить...

Я ударил его по лицу дулом пистолета.

— Вылезайте из кресла!

Он утер кровь со щеки и медленно поднялся на ноги.

— Положите кресло на пол.— Он повиновался. «Люгер» действительно был на месте, поддерживаемый специальным зажимом на пружине. - Возьмите его большим и указательным пальцами левой руки за кончик ствола и положите на стол.

Он снова сделал то, что требовалось.

— Отступайте к окну и повернитесь.

— Какого дьявола, весь этот балаган...

Я сделал шаг в его сторону, покачивая пистолетом. Он быстро попятился, сделал четыре шага, пока не почувствовал спиной штору, и развернулся к окну. Я опустил глаза на «люгер». На стволе мощный глушитель, с предохранителя снят, обойма полная, судя по указателю. Положив свой пистолет в карман, я поднял со стола «люгер» и приказал Рэйну повернуться. Взвесил «люгер» в ладони.

— Ошеломительная награда, которая должна была мне достаться в самом скором времени, да? — спросил я.— Пуля в живот из «люгера» калибра 7.65 кого угодно ошеломит. Только я не настолько доверчив, как тот бедолага, которого вы ухлопали, когда он сидел в этом кресле напротив, верно?

Он медленно и глубоко вздохнул, потом слегка покачал головой.

— Надеюсь, вы понимаете, о чем говорите, Бентолл?

— К несчастью для вас, да. Садитесь.— Я подождал, пока он поставит кресло и усядется, потом облокотился на угол стола.

— Как давно вы ведете двойную игру, Рэйн?

— О чем вы говорите, черт возьми? — устало спросил он.

— Полагаю, вам известно, что я намерен вас пристрелить,— сказал я. При помощи этого замечательного «люгера» с глушителем. Никто ничего не услышит. В здании никого пет. Никто не видел, как я заходил, никто не увидит, как я выйду. Вас обнаружат утром, Рэйн. Мертвым. Решат, что это самоубийство. Слишком уж велики ваши грехи.