Николай Брешко-Брешковский - В сетях предательства

Арканцев, распахнув дверь, быстро вошел, остановившись в трех-четырех шагах от ночного гостя:

– Руки вверх!

Почтальон метнулся, желая броситься на хозяина, вынуть свой револьвер, но круглое вороненое дуло браунинга так решительно сверлило воздух, а голос молодого сановника так спокойно приказывающе повторил: «Руки вверх!» – что почтальону оставалось одно – повиноваться.

– Дальше от стола, ближе к стене, в таком же самом положении! Шевельнешься – пристрелю!

Почтальон с поднятыми руками жался к стене… Глаза бегали – как у зверя, не чающего спасения. Лицо из румяного стало бледным.

Держа под дулом револьвера припертого в буквальном смысле к стене бандита, Леонид Евгеньевич улыбался.

– До сих пор я видел вас мельком, господин Дегеррарди, а теперь привелось как следует встретиться. Осторожнее, за вами хрупкая резная рама и вы можете ее обломать. Не напирайте так. А теперь скажите: кто вас послал ко мне? Юнгшиллер?

– Не желаю отвечать.

– Не желаете, ваше частное дело… Вас допросят в свое время и в своем месте. Однако… ваша предусмотрительность… Вы облегчили мне труд снять телефонную трубку.

Левою рукою Леонид Евгеньевич нажал «группу А», поднес к уху трубку.

– Барышня, соедините меня с адмиралтейским участком. Не шевелитесь!.. Что? Это я не вам, барышня… Адмиралтейский? Дежурного помощника пристава! Говорит Леонид Евгеньевич Арканцев. Сию же минуту ко мне, на Мойку, с городовыми. Надо арестовать забравшегося в квартиру злоумышленника… Пройдете с черного, дверь открыта… Сию же минуту!..

Дегеррарди скрипнул зубами в бессильной немощи. К довершению всего он забыл закрыть черный ход… Он оказался бы вдвоем в запертой квартире – хотя какой, в сущности, толк? В крайнем случае – Арканцев не задумался бы его ранить, чтобы, свалив с ног, получить свободу действий.

– А теперь мы подождем прихода полиции…

И, продолжая неусыпно следить за «почтальоном», Арканцев опустился в кресло. Правая рука затекла, – он переложил браунинг в левую.

Прошло минут десять… У Дегеррарди тоже затекали руки, но он не смел опустить их, так зорко нащупывало всю его большую, сильную, теперь беспомощную фигуру вороненое дуло… Наконец где-то в глубине квартиры послышался топот ног…

Леонид Евгеньевич сдал на руки помощнику пристава и городовым Генриха Альбертовича, бросив ему на прощанье:

– Ваш визит ко мне был впустую! Бумаги, вас интересующие, хранятся совсем в другом, более надежном месте…

В ответ Дегеррарди, облепленный кругом серыми кителями городовых, метнул в Арканцева такой взгляд, от которого охватило бы жутью и не робкого человека.

– Мы еще встретимся, ваше превосходительство… Мы еще встретимся…

– Не сомневаюсь, и даже очень скоро…

Бесчисленные австрийские эрцгерцоги, все эти Фридрихи, Сальваторы, Иоганны и Францы, бездельничавшие в глубоком тылу, таком спокойном, что даже неслышно артиллерийских канонад, все заинтересовались Загорским. И каждый эрцгерцог считал своим долгом увидеть «важного русского офицера», таинственно скрывавшегося под формою простого солдата и, мало этого, еще проникшего в австрийские расположения под личиною мужика.

Далась же им эта легенда.

И вот «важного русского офицера» таскали из одного штаба армии в другой. И эти скитания под надежным конвоем, скитания на потеху и любопытство изнывающих от скуки тунеядцев Габсбургского дома, действовали на Загорского куда более угнетающе, нежели самое суровое одиночное заключение. Ему опротивели эти кукольные, затянутые в куцые мундиры, ничтожные фигурки ничтожных людей с явными признаками вырождения.

И такие глупые птичьи вопросы задавали ему. Так блистательно расписывались в своем убожестве, в непонимании самых простых вещей, не говоря уже о мало-мальски сознательном отношении к переживаемым событиям.

Упоенные карпатскими успехами германской артиллерии, перед огненным смерчем, которой наши русские львы, отступая без снарядов и патронов, чувствительно и даже весьма «огрызались» в арьергардных боях, австрийские эрцгерцоги потеряли всякое чувство меры.

И самый старый из них и «самый умный» Фридрих говорил совершенно серьезно Загорскому:

– Вот видите, России пришел конец. Через шесть недель мы будем уже в Киеве, и что там у вас за Киевом – Сибирь? Мы вас отбросим далеко за Сибирь.

– Ваше высочество, для таких чудовищных завоеваний надо знать немного лучше географию, – дерзко ответил пленник.