Вячеслав Каликинский - Посол. Разорванный остров [publisher - 1С-Паблишинг]

На балконе жандарм облокотился на перила и серьёзно поглядел на собеседника.

– Прежде всего, многоуважаемый Спиридон Иваныч, благодарю за высокую оценку моих скромных усилий. Хотите отразить их в рапорте? Честно признаться, не хотелось бы. Но и запретить, увы, не могу-с! Однако прошу и заклинаю: непременно укажите, что я лишь выполнял вашу настоятельную просьбу! Можете добавить: с неохотой выполнял! Ваш рапорток-с ведь не только ваше, но и моё начальство читать станет, понимаете? И я ни в коей мере не желаю, чтобы у моего шефа сложилось подозрение, что мне в Неаполе, по своей линии, и делать-то нечего! Тем более что в своих рапортах и отчётах я, наоборот, всячески подчёркиваю чрезмерную загруженность делами своего департамента…

Помолчав, Гартман совсем серьёзно закончил:

– Я ведь жандарм, господин консул! Имею чин ротмистра. И в задачи нашей Заграничной службы вовсе не входит слежка за японскими и прочими дипломатами – если они, конечно, не лезут в политику, не злоумышляют на нашего государя, не мастерят бомбы и не занимаются агитацией и вербовкой противников русской монархии… Впрочем, вы и сами всё это знаете, Спиридон Иваныч! Я к чему всё это говорю: хоть обижайтесь, но по линии нашего департамента я своим коллегам во Франции никаких просьб и пожеланий выказывать просто не могу-с! Нету в Париже, извините, филиала нашего Третьего отделения!

– То есть как это нету? – взвился консул. – Простите за прямоту, Георгий Артурович, но я полагал, что у нас вполне доверительный, откровенный разговор. Я ведь не второй день служу, кое-что, извините, знаю-с! Париж – это самый центр революционной эмигрантской заразы! Уж там-то нигилятины и бомбистов хватает! И чтобы этакая публика, да без должного присмотра?!

– А вот представьте себе, дражайший Спиридон Иваныч! Понимаю, в этакое трудно верится, но так уж в Париже исторически сложилось! Граф Орлов [16] Русский посол в Париже Н. А. Орлов. , принявший бразды у своего предшественника, в своё время негативно охарактеризовал действующих в Париже агентов русской политической полиции и выступил инициатором так называемого берлинского варианта. А сие означает ненадобность создания во Франции русского заграничного охранного бюро. В нужных случаях, мол, можно привлечь и силы местной полиции. Идея была немедленно подхвачена состоящим при Верховной распорядительной комиссии [17] Верховная распорядительная комиссия по охранению государственного порядка и общественного спокойствия – чрезвычайный государственный орган Российской империи, который объединил действия всех властей в борьбе с терроризмом. Учреждена именным указом императора Александра II шесть лет спустя после описываемых в романе событий. Предтечей Верховной распорядительной комиссии были разовые инспекционные поездки высших чиновников по именным повелениям императора и постановлениям Сената. Принимаемые Главным начальником комиссии распоряжения и меры подлежали безусловному исполнению и могли быть отменены только особым Высочайшим повелением. неким полковником Барановым – и понеслось!

Гартман вздохнул, переменил позу – теперь он опирался на поручни балкона спиной и локтями, что дало жандарму возможность время от времени бросать быстрые взгляды вверх и вниз.

– Знаете главную беду и тормоз нашей многострадальной России, Спиридон Иваныч? – продолжил он. И, не дожидаясь реакции собеседника, ответил сам. – Главная беда – это не кровавые бунты во все времена, не нынешний разгул вольнодумства и террористических идей! Всё перечисленное неизбежно в истории каждого государства. Зло – в непрофессионализме противостояния и кадровых ошибках власть предержащих! Беда в том, что весьма часто важное и требующее специальных знаний дело в России отдаётся в руки честного, но совершенно некомпетентного человека.

Дендрино, которому не терпелось заручиться конкретным согласием жандарма на помощь, вынужденно слушал давно знакомые ему философствования и кивал. Прерывать Гартмана было нельзя – пусть человек выскажется!

– Так и с Францией у нас получается, Спиридон Иваныч, – Гартман слегка понизил голос. – Ничего плохого не могу сказать о графе Орлове – боевой генерал, редкая умница, честный и прямой человек. Но не на месте граф, хоть режьте меня! На посольскую службу попал он после тяжких ранений, лишившись глаза и будучи неспособным по состоянию здоровья продолжать службу в армии. Киснул, хандрил генерал на долгом излечении – вот и пожалел его государь, дал живое дело. Прости меня, Господи, – о человеке подумал, а о деле нет. Или Баранов этот… Не смею судить о нужности и важности Верховной распорядительной комиссии как таковой, однако пример полковника Баранова, отвечающего за противодействие терроризму, весьма нагляден! Не знаю, каким уж он был артиллеристом, не ведаю путей, которыми попал в сию комиссию – но результат налицо! Один-единственный инспекционный вояж полковника в Румынию, Швейцарию и Францию отбросил все оперативные наработки Департамента полиции и его заграничных бюро на много лет назад!