Владимир Зырянцев: Мата Хари. Раздеться, чтобы выжить

— Мне после этой беготни совсем не хочется есть, — пожаловалась Мэри.

— Ерунда! Вот полежишь полчаса, усталость немного пройдет. Ты поймешь, что голодна и готова искать работу. Можешь отдохнуть в вагоне метро. Ну так что, ты идешь?

— Да, сейчас соберусь, — откликнулась девушка.

Теперь, когда метро уже не было для нее таким шоком, она и правда смогла немного подремать, пока поезд миновал Ист-Ривер, а потом мчался под Манхэттеном. Девушка, наверное, спала бы и дальше, но Рита разбудила ее.

— Наша остановка, — сообщила она. — Пятьдесят вторая улица. Выходим!

Когда они оказались на Бродвее, залитом вечерним солнцем, Рита проговорила:

— Прежде чем мы двинемся дальше, скажи мне две вещи. У тебя есть хотя бы немного денег, чтобы доехать домой без меня? И второе: ты помнишь, как ехать и где находится наша квартира?

Она заставила Мэри трижды повторить нужную информацию, после чего заявила:

— Все, теперь мы разделяемся. Я отправляюсь в поход по театрам, а ты — по ресторанам. Сейчас половина седьмого. Через полтора… нет, через два часа встречаемся здесь же, на этом месте, и идем ужинать. Ты к тому времени познакомишься со здешними заведениями, сможешь подсказать, куда нам идти. Расскажем друг другу о наших успехах, заодно поедим. Хорошо?

— А может, все-таки лучше вместе? — робко предложила Мэри. — Давай я похожу с тобой. Я не буду тебе в обузу, честное слово, не собираюсь мешать вести переговоры, стану ждать на улице. А если у нас еще останется время, тогда пойдем по ресторанам, искать место мне.

— Нет, Мэри, так не пойдет, — решительно заявила Рита. — Пойми, ты теперь не в Ирландии, а в Америке. Здесь люди привыкли полагаться на себя, на свои силы. Тут побеждает тот, кто готов идти вперед, не жмется по углам. Так надо вести себя с первого дня. Давай пожелаем друг другу удачи и отправимся каждая в свой поход!

— Ладно, я желаю тебе удачи, но…

— Что еще?

— У меня нет часов.

— Вон они, висят на углу, видишь? Кроме того, ты всегда можешь спросить время у прохожих. Смелей! Вперед! — Рита взяла новую подругу за плечи, повернула ее и легонько подтолкнула.

Мэри оглянулась, пожала плечами, но все-таки пошла вперед, разглядывая вывески.

Уф! Это дело сделано. Теперь можно заняться своим. Рита вспомнила советы, услышанные еще в Дублине, нашла нужную улицу, поперечную Бродвею, и двинулась вперед. Она постепенно удалялась от центра зрелищ и развлечений.

В Дублине Рита беседовала с женщиной, которая некоторое время жила в Нью-Йорке и пыталась играть в тамошних театрах. Эта дама объяснила ей, что человеку без имени устроиться в какое-либо заведение на Бродвее невозможно.

— Тебе надо искать место на соседних улицах, — объясняла собеседница. — Там платят намного меньше, зато у тебя есть шансы.

Долго искать это самое «место на соседней улице» Рите не пришлось. Она миновала один квартал, на углу увидела вывеску: «Лунный свет», подошла поближе и внимательно изучила афишу.

«Лунный свет» именовался театром, но, судя по репертуару, был типичным концертным залом. Здесь выступали певцы, танцоры, авторы скетчей, ставились коротенькие одноактные пьесы, чаще всего комедии. Несколько раз Рите попалось незнакомое слово «мюзикл».

Да, это было то, что надо. Именно на таких площадках, в местах попроще, ей и надо было искать себе работу. Но что она сможет предложить управителям этого заведения? Где тот козырь, который она выложит на стол и победит недоверие продюсеров?

Тут, стоя у двери театра, она поняла, что не знает ответа на этот вопрос. Рита перешла улицу, нашла глазами скамью. В сумочке отыскались пачка сигарет и зажигалка. Рита села, закурила и стала размышлять.

«Что я буду делать? Танцевать? Танцы были моей страстью, составляли самую суть жизни. Но прошлой, другой. Она закончилась тем октябрьским утром, когда меня расстреляли. Точнее, должны были убить.

Потом я вернулась на сцену, уже в Лондоне. Там опять танцевала, но больше пела и вновь имела успех. Что же теперь?

Танцы придется оставить в прошлом, — ясно поняла Рита. — Следует признать, что я стала слишком стара для них. Тем более с обнажением. Значит, остаются песни. Прежде всего джаз.

Помню, как мне аплодировали офицеры американского корпуса. Значит, эти напевы их трогали. Вот на них и следует сделать ставку. При этом выбрать те, которые не требуют очень сильного голоса. Он у меня слабоват.

Я это знаю, зато хорошо умею передать зрителю свое чувство. Вот тут я настоящий мастер! Значит, эти песни, наполненные чувством, и должны стать моей козырной картой».