Чарльз Вильямсон - Любовь и шпионаж

Она удивленно глянула на меня:

– Не думаете ли вы, что я оставлю его в трущобе, позволю ему стать таким же преступником, как Апаш?.. Сейчас он в отеле «Елисейский Дворец» – вымытый и прилично одетый, развлекает лорда и леди Маунтстюарт: приводит их в ужас своими рассказами о парижских трущобах. А завтра мы все – думаю, и Ивор с нами – уезжаем в Англию…

Мне остается рассказать еще совсем немного. Утром следующего дня ко мне пришел Рауль, и первое, что я сделала, – отдала ему бриллианты.

– Ну разве я не говорил, что ты – мой добрый ангел-хранитель – восклицал он, целуя мои руки. – Благодарение Богу, теперь я не должен брать твои деньги.

– Мои? Все мое принадлежит также и тебе, – возразила я.

– Но я хочу лишь одного: чтобы ты принадлежала мне!

Когда же мы наконец поженимся? Не заставляй меня долго ждать, дорогая. Без тебя я – ничто!

И он принял вид обиженного малыша; это получалось у него всегда непроизвольно, но Боже, как мило выглядел он тогда!

– Я вовсе не собираюсь заставлять тебя ждать, – ответила я, и это была правда: мне самой страстно хотелось поскорее стать его женой, – его – до самой смерти!

После того как я дала обещание отпраздновать нашу свадьбу в ближайшие дни, наш разговор вернулся к вчерашним событиям.

– За бриллианты ты должен благодарить не меня, – сказала я, – а одну прелестную американскую девушку. Вероятно, она нашла эту сумочку на улице, но подробностей я не знаю. Она не хотела касаться этой темы и быстро ушла.

– Надеюсь, она назвала тебе свое имя? Скажи мне! – потребовал он. – Я хочу поблагодарить ее сам.

– Ну уж этого я тебе не позволю, – засмеялась я. – Ты влюбишься в нее с первого взгляда, а ведь я тоже ревнива… ладно, ладно, беру слова обратно, – поспешила добавить я, видя, что его глаза вспыхнули негодующим огнем. – Знаю, кроме меня, ты никого и никогда не полюбишь, не правда ли?

– Как тебе не совестно даже думать о таких вещах! – укоризненно сказал он. – Кроме тебя, для меня не существует никаких девушек, даже самых прекрасных, да их и нет вовсе!.. Но как же все-таки ее зовут?

– Ее имя – Диана. Она помолвлена с Ивором Дандесом, о котором ты наверняка читал в газетах; вчера его выпустили из тюрьмы, и они так же счастливы и так же любят друг друга, как мы с тобой. Кажется, сегодня они уже уехали в Англию.

– Не верю, чтобы их любовь была такой же сильной, как наша. Этого не может быть! Но ты, моя радость, ничего не упомянула об этом в своей записке, которую положила в сейф. Ты только написала, что кто-то обещал тебе найти потерянное ожерелье, а дальше шли приветы и ласки.

– Мой дорогой, через такую оригинальную почту я не имела права сообщать что-либо более существенное, – усмехнулась я.

Он тоже развеселился.

– Твои выдумки, моя милая озорница, всегда оригинальны. И все же хорошо, что я вовремя нашел и убрал твою записку из сейфа.

– Почему? – насторожилась я.

– Представь себе, – только я вынул ее, как ко мне пришел курьер с распоряжением от министра – немедленно явиться к нему с новым Договором в руках…

– Каким Договором? – мое сердце сделало скачок.

– Между Францией, Японией и Россией. Конечно, все это ерунда, но курьер ни на секунду не спускал с меня глаз, когда я открывал сейф. А мне не хотелось бы, чтоб кто-либо увидел, как ответственный секретарь Министерства иностранных дел хранит в важнейшем государственном сейфе любовные записочки. Меня могли бы посчитать несерьезным!

Несмотря на трагизм ситуации, я не могла сдержать улыбки.

– О, мой бедный Рауль! Не обижайся, но ты действительно несерьезный… и я люблю тебя за это еще больше. Однако впредь я никогда не позволю себе таких опасных выдумок… Гм… Зачем же министру потребовался этот Договор?

– Возможно, в связи с общей ревизией в министерстве. Но мне он сказал, что хочет снять для себя копию с некоторых статей Договора, – те пункты, которые касаются импорта и экспорта трех стран… Впрочем, давай закончим разговор на эту скучную тему! Поговорим лучше о нашей будущей свадьбе!

– Конечно, дорогой. И знаешь, что я надумала? Ты уже не раз просил меня оставить сцену, ревнуя меня к публике, и я заставила тебя дать обещание – не просить больше об этом, потому что без театра я вряд ли смогу прожить. Но сейчас я хочу отдохнуть от всего, даже от театра! Хочу быть счастливой и беззаботной, как другие женщины. Хочу любви и покоя – и тебя.

– Ты бросишь сцену? – откликнулся он, изумленно и недоверчиво.

– Не насовсем. Но на полгода – хотя бы на полгода! – имею я право на отдых и личную жизнь?