Стивен Хантер - Второй Саладин

Он с легкостью признал все свои нарушения, все ошибки, все просчеты, все недальновидные действия.

Тревитт помнил стенограмму почти наизусть:

Мелмен: Вы действительно вторглись на территорию Курдистана и вели боевые операции? В нарушение всех приказаний, установок, всех писаных и неписаных правил управления. Вы действительно вели боевые операции под личиной курда?

Чарди: Э-э. Да. Наверное.

Мелмен: Мистер Чарди, один источник сообщает даже, что вы были замечены на месте засады, в глубине Ирака, в окрестностях Равандуза.

Чарди: Да. В тот день я подбил танк. Просто мокрого места от него не…

Мелмен: Мистер Чарди. Когда вы строили из себя ковбоя, вам ни разу не приходило в голову, какому оскорблению, какому унижению вы тем самым подвергаете свою страну, в какое неловкое положение поставит ее факт поимки одного из ее тайных агентов на территории финансируемого Советами государства в компании вооруженных повстанцев?

Чарди: Да. Я просто думал, что меня не поймают. (Смеется.)

– Тревитт! Тревитт!

– Э-э. Да, сэр.

Опять его поймали за витанием в облаках.

– Следующий слайд.

– О. Простите.

Он нажал кнопку, и курд исчез.

Кто-то присвистнул.

– Да уж, хороша, правда? – заметил Йост.

– На разбирательстве Чарди отказался о ней говорить, – сказал Мелмен. – Заявил, что это его личное дело и нас оно не касается.

Фотография Джоанны была сделана совсем недавно. Лицо решительное, честное и немного дерзкое. Нос чуточку крупноват, подбородок излишне волевой, рот слишком прямой. Светлые волосы спутаны, но она этого не замечает. Вся какая-то угловатая. Глаза затемнены большими круглыми очками в роговой оправе, на лоб упал завиток. Вид слегка раздраженный, как будто она куда-то опаздывала или просто была не в духе.

А ведь она красивая, понял Тревитт, только это необычная, суровая красота, непривычное сочетание неправильностей, которые сошлись в этом лице неожиданным и притягательным образом.

– Этот снимок один из ребят из технического отдела сделал на прошлой неделе в Бостоне, где она преподает в альма-матер мистера Мелмена, – сказал Йост.

– Когда я учился в Гарварде, преподаватели так не выглядели.

Снова Сэм.

– Мисс Халл каким-то образом оказалась в Курдистане. Каким именно, нам неизвестно. По возвращении она отказалась разговаривать с чиновниками из Государственного департамента. Но она – ключ ко всему делу. У Чарди был с ней роман, там, в горах.

Слово «роман», донесшееся до Тревитта из темноты, в которой Йост казался лишь смутным силуэтом, звучало из его уст как-то странно: обычно Йост не любил пускаться в рассуждения относительно определенной области человеческого поведения, включая любовные и сексуальные отношения. Он был приверженец фактов и цифр. И все же он произнес это слово, как будто выдавил из себя.

– Вот увидите, Чарди до сих пор ее любит, – прозвенел резкий голос Майлза Ланахана. – Он такой.

Женщина со стены взирала на них с ледяной надменностью. На ней был свитер с воротником-хомутом и твидовая, спортивного стиля куртка. Снимок, очевидно, сделали с расстояния в полмили через какой-нибудь хитрый объектив: вся перспектива казалась непропорционально сжатой, а увитый вековыми плетями плюща старинный дом с башенками, башнями, парапетами и десятками фронтонов у нее за спиной, наоборот, разросся до угрожающих размеров.

– Чарди не получал задания пробраться на территорию Курдистана. Эта женщина не имела права там находиться. И тем не менее, они оба там оказались, в самом его сердце, вместе с Улу Бегом. Они были там до конца. В каком-то смысле они и были концом.

Йост еще сдержанно излагает события, подумалось Тревитту. Прозаическая правда заключалась в том, что где-то в марте 1975 года шах Ирана по настоянию и при поддержке Джозефа Данцига подписал секретный пакт с Ахмедом Хасаном аль-Бакром. Курдская революция, шедшая полным ходом, стала разменной монетой. Данциг отдал приказ, ЦРУ повиновалось.

Курдам перекрыли кран, обеспечение прекратили; их изгнали из Ирана.

Чарди, Бега и дамочку Халл застукали по другую сторону границы.

Чарди захватили силы безопасности Ирака. Халл, Бег и его люди бежали под натиском армии Ирака. Куда? Да никуда. Тревитт знал, что Йост не станет упоминать об этом, что даже великий Сэм Мелмен не станет упоминать об этом.

Но одно место из показаний Чарди вновь и вновь не давало Тревитту покоя.