Эьчин Гасанов - Убийство журналиста

Уля открыла дверь, как только Мелик позвонил, и бросилась ему на шею.

Но тут зазвонил телефон, и она приложила палец к губам. Поговорив несколько минут по-азербайджански нежным голоском, она повесила трубку, глядя на Мелика блестящими глазами.

– Хи-хи, это был он, мой любовник. Он очень ревнив и звонит каждые полчаса, чтобы проверить, дома ли я. На ней был откровенный облегающий комбинезон.

– Пойдем, – позвала она Мелика.

Она увлекла его в спальню и, смеясь, толкнула на кровать.

Протянув руку, включила телевизор. Мелик удивился: телевизор не сочетался с тем "пылом", который она демонстрировала.

На экране усатый диктор читал новости. Уля радостно вскрикнула:

– Мой милый!

Ловким жестом она скинула с себя комбинезон и принялась раздевать

Мелика.

– Ты не боишься, что твой любовник явится? – спросил он.

– Нет, – засмеялась она. – Это ведь он на экране. Пока он читает теленовости, я спокойна.

Она прижалась к Мелику, искоса поглядывая на экран, откуда ее любовник наблюдал за ней. Затем встала перед телевизором и проделала танец живота.

– Если бы он меня сейчас видел, он бы меня убил, – засмеялась она. – Я поклялась, что буду верна ему.

Вскоре она окончательно забыла о своей клятве, и ее стоны почти заглушили голос диктора.

– Ты хорошо занимаешься любовью, – сказала она позднее.

Она начала одеваться, мурлыча про себя песенку, и Мелик последовал ее примеру. Проводив его до двери, она сказала:

– Можешь приходить каждый вечер в восемь часов, кроме субботы.

Мелик вышел на лестничную клетку, сожалея, что любовник Ули не читает новости и по ночам.

– За ваш замок!

Али поднял фужер с шампанским и залпом выпил его. Мимо них прошла очаровательная блондинка, которую Мелик проводил оценивающим взглядом.

– Я многим обязан вам, – сказал он Али.

Старший лейтенант скромно улыбнулся.

– Ситуация действительно была непростая. Официально мы не могли вмешиваться в ваши разногласия. Но мы находим боевиков… э-э… неудобными, а русских – агрессивными.

– Отца Василия не будут беспокоить? Он уложил добрый десяток человек.

Али невинно улыбнулся.

– Но это же совпало с избирательной кампанией. Он представит все как частное дело: имеет же он право на самооборону. Все жители деревни подтвердят его показания…

Естественно. Свидетелей будет больше чем достаточно.

– А вот и Гараш, – сказал Али.

Мелик предложил подошедшему шампанского. Отпив глоток "Кужон",

"наследный дипломат" взглянул на часы от Картье.

– Кстати, вы знаете, что Фидан вернулась в город?

Мелик чуть не поперхнулся.

– Ничего удивительного, – добавил Гараш. – Должно быть, она все-таки надоела ханум Асе.

Али и Мелик переглянулись, думая об одном и том же. Кроме них двоих и Римы, никто не знал, что Фидан – убийца Милы. Но все же как это она решилась вернуться после того, как ее выслали из города?

– Где вы ее видели?

Гараш провел рукой по волосам:

– В машине с Мамедом, на улице Гаджиева.

У Мелика оборвалось в груди, и он почти уронил фужер на стол. Он вспомнил о появившемся в прессе сообщении Ефима Файнера и побледнел, предчувствуя недоброе.

– Что с вами? – удивился Гараш.

Мелик и Али выскочили из зала и бросились к телефонной кабине. В доме Мамеда Садуллаева никто не снимал трубку…

– Позвоните ей, – посоветовал Али.

Но и в "Институте красоты" никто не отвечал.

– Поехали! – нетерпеливо крикнул Мелик.

Он узнал голос Фидан, и им овладело томление.

– Как поживаешь, киска?

Он обрадовался отсутствию Римы.

– Я уезжала, – ответила Фидан.

Мамед пошел в атаку.

– Вот как, Рима тоже уехала. Может быть, зайдешь на рюмку коньяка?

Фидан, как он понял, колебалась.

– Может быть, ты заедешь за мной в "Моцарт"?

– Буду через пять минут, – поспешно согласился Мамед.

Он был в восторге, вспоминая стройную фигуру молодой женщины.

Допив коньяк, он вылил на себя целый флакон туалетной воды. Он чувствовал, что это будет "его" ночь.

Остановив "Джип" на маленькой дорожке перед кафе, Мамед сразу увидел Фидан. Она подошла к нему.

На ней были короткие шорты из черного атласа, высокие сапоги от

Кардена и джерсовая кофточка, облегающая ее маленькую грудь. Она наклонилась и поцеловала его. Мамед положил руку ей на бедро. От желания у него пересохло в горле.

– В Клубе много народа, – произнес он лицемерно. – Пойдем куда-нибудь в другое место.

На самом деле он опасался, что в Клубе ее кто-нибудь отобьет.