Иван Цацулин - Атомная крепость

Снэйк исподлобья посмотрел на Красавина.

– Вы чем-то расстроены? Что-нибудь случилось? – спросил он.

– Мне надоело все это. Я не хочу больше работать на вас, понимаете – не хочу! И сегодня я приехал сюда для того, чтобы сказать вам об этом. Я требую, чтобы вы оставили меня, наконец, в покое. Поймите – я не желаю зачеркивать свою жизнь из-за преступной ошибки, совершенной, когда я еще был мальчишкой-студентом. Михаил Иваныч, не могу я больше!

– Так, так, Красавин. – Снэйк строго посмотрел на парня. – Но вы же знаете, что за этим последует?

– Вы выдадите меня, разоблачите? – Красавин сжал кулаки. – Я готов нести любую ответственность за прошлое, но я не хочу кошмарного настоящего. Я не хочу умирать заживо, ежедневно… все время думать о том, что вот сейчас придут и арестуют меня.

– Для того, чтобы вас арестовали, надо провалиться, а до этого не дошло, – заметил Снэйк. – Но вы опасный человек, Красавин. Это я говорю вам доверительно… И что же вы решили, если сегодня я отвечу вам отказом? Пойти на Лубянку и сообщить…

– О том, что некий гражданин Силин Михаил Иванович принуждает меня работать на иностранную разведку, – твердо закончил Красавин.

– И меня сейчас же арестуют! – Снэйк зло рассмеялся. – А вы уверены, что я действительно проживаю под той фамилией, под которой вы меня знаете?.. Но дело не в этом.

Голос американца стал жестким и угрожающим.

– Мы с вами люди дела и давайте решать их по-деловому. Итак, вы поступили на работу?

– Конечно, нет, – ответил Красавин. – С того времени, как меня уволили по сокращению штатов, я давно мог бы устроиться на производство, но вы почему-то мне не разрешили. И в то же время избегали разговора со мной.

– Это естественно, – усмехнулся Снэйк. – Во-первых, я знал, о каком разговоре со мной вы мечтали, а такая беседа, как вы сами понимаете, не очень приятна мне; во-вторых, мне нужно, чтобы вы до поры до времени были свободны.

Красавин остановился.

– Михаил Иваныч, или как вас там еще, – начал он. – Повторяю, я не хочу и не буду больше работать на вас. Довольно! И учтите, я не боюсь вас.

Снэйк тихо рассмеялся.

– Не кажется ли вам, дорогой мой, – сказал он, – что вы ломитесь в открытую дверь? Вы не хотите больше иметь со мной дела – я согласен. Вы удивлены? Да, да, я согласен. Почему? Да потому, что я тоже живой человек, и мне жизнь дорога, а иметь дело с вами опасно. Вы, Красавин, человек неуравновешенный, и кто знает, что вы можете выкинуть.

– Например, пойти на Лубянку? – иронически спросил Красавин.

– И это не исключено, – спокойно согласился Снэйк. – Или взбредет блажь наброситься на меня при встрече на улице. При вашей силе…

– Это могло бы случиться, – со смехом заметил Красавин.

– Шалишь, этого не могло бы случиться, – сказал Снэйк неожиданно новым, злым голосом. От его напускного спокойствия ничего не осталось. Он подошел к своему спутнику вплотную, подняв на него застывший в бешенстве взгляд. – Если бы я считал это нужным, я уже сегодня двадцать раз отправил бы вас на тот свет, Красавин. Я могу сделать это и сейчас безо всякого шума… Не думаете ли вы, что кто-нибудь увидит, как я расправлюсь с вами и брошу ваш труп вот в эту канаву? И ваши мощные мускулы не спасут вас, вы это отлично знаете.

Слово «снэйк» в переводе с английского на русский означает «змея». Вот сейчас Снэйк и действовал, как змея, он шантажировал Красавина и грозил ему смертью. И тот понял, что оказался в дураках: к чему, в самом деле, было бахвалиться своей силой, когда вот этот безжалостный, с оловянными глазами человек может в любую минуту лишить его жизни? Снэйк видел, как его молодой спутник вздрогнул.

– Я приказываю вам, – жестко сказал Снэйк, – быть умнее, если вы, конечно, на это способны. Отпустить вас «на волю» я согласен, черт с вами, вы слишком играете на моих нервах, и мне это надоело. Но вам придется выполнить еще одно мое поручение. Только одно, даю вам в этом честное слово. И, можете мне поверить, что, если бы я давно не наметил вас для этого дельца, когда вы еще не ставили вопроса о разрыве с нами, я уже сегодня отпустил бы вас на все четыре стороны. Понимаете, Красавин? Выполните еще одно задание, получите вознаграждение и можете жить, как вам заблагорассудится. Идет?

Красавин думал: «Ну, а если не „идет“, тогда что? Можно ли быть уверенным, что тогда „Михаил Иванович“ оставит меня в живых? Стоит ли из-за одного, последнего, задания рисковать жизнью?»

– Что вы от меня хотите? – спросил он.