Михаил Прудников: Операция «Феникс»

Кушниц прибавил газу и крепко вцепился в руль. Он видел, как лицо Рудника исказилось от страха, как он заметался по шоссе. Но увернуться от стремительно мчавшейся машины ему не удалось. Послышался глухой удар, и тело Рудника, словно огромная тряпичная кукла, отлетело в кювет.

Кушниц остановил «Волгу» на обочине и выключил фары. Дождь хлестал вовсю. Согнувшись, Кушниц побежал к тому месту, где лежал Рудник. Труп его он нашёл быстро. Стараясь не смотреть на разбитое лицо, он обшарил карманы агента, вынул сложенную вдвое рукопись. Это был столь нужный для Маккензи отчёт! Сунув рукопись в карман, он поспешил к машине. Теперь оставалось лишь как можно быстрее встретиться с Маккензи.

Машина стояла на обочине с потушенными фарами и габаритными фонарями. Максимов сидел впереди с шофёром и докладывал по рации Рублёву:

— Он остановился на тридцать седьмом километре. С какой целью, не знаю…

— Осмотрите это место, — приказал Рублёв. Голос его в динамике звучал приглушённо и хрипловато. — И задержите его на обратном пути.

— Есть задержать, — весело откликнулся Максимов.

— Ну, ребята, — обернулся он к сидевшим позади двум сотрудникам, — вам предстоит работа.

Двое молодых широкоплечих людей в светлых плащах ничего не ответили, только один из них пожал плечами: что ж, мол, раз надо — сделаем.

Он переключил ручку рации и соединился с сотрудником ГАИ, дежурившим на КП у въезда в Москву.

— Седьмой слушает…

— Остановите чёрную «Волгу». — Он назвал номер. — Найдите предлог. Не отпускайте до моего прибытия.

— Будет сделано, — отозвался инспектор.

Всё это время Максимов вглядывался во тьму дождливой осенней ночи. Он находился в какой-нибудь сотне метров от того места, где остановился Кушниц. Заметив его на Кутузовском проспекте, он всё время следил за ним. И когда Кушниц погасил фары и остановился, Максимов остановился тоже. Сейчас фары «Волги» были погашены, и что делает Кушниц, Максимов рассмотреть не мог. Но вот наконец ослепительный свет фар снова прорезал тьму. «Волга» заурчала и, развернувшись, помчалась в Москву, мигая рубиновым светом тормозных огней.

— Поехали, — сказал Максимов шофёру. И машина, присев на задний мост, резко взяла с места. У столба с отметкой «тридцать седьмой километр» Максимов вышел из машины под проливной дождь. Он включил фонарик — в его голубоватом луче косо летели капли дождя. Максимов осмотрел столб, но ничего подозрительного не заметил. «Что же всё-таки он здесь делал? — размышлял контрразведчик. — Что ему здесь понадобилось? Неужели здесь, в столбе, есть тайник?» Но самый тщательный осмотр столба ничего не дал. Максимов осветил обочину — на глине остались следы шин, трава в нескольких местах была помята. Максимов решил, что нужно торопиться: инспектору ГАИ будет не слишком удобно надолго задерживать водителя. А что он здесь делал — Кушниц объяснит сам.

Когда Максимов подъехал к КП, «Волга», глухо рокоча мотором, стояла на обочине. Лейтенант ГАИ в мокрой накидке придирчиво рассматривал документы Кушница.

— Вы говорите по-русски? — спросил Максимов Кушница, подходя к «Волге».

— О да, — подтвердил тот, настороженно оглядывая сотрудника.

— Прекрасно. Вам придётся проехать со мной.

— Но в чём дело? — в глазах Кушница взметнулся испуг. Он было взялся за рычаг переключения скорости, но севший с ним рядом молодой человек крепко стиснул его правую руку и выключил зажигание. Другой сзади железной хваткой стиснул его левую руку.

— Ведите себя благоразумно!

— Но какое вы имеете право! — взорвался Кушниц. — Я подданный ГДР…

— Это мы знаем! — ответил Максимов. — Пересадите-ка, ребята, его в нашу «Волгу».

«Всё! — подумал Кушниц. — Это конец. Значит, они следили за мной. Что же будет, если они обнаружат труп Рудника!» Кушниц почувствовал, как по его лицу и спине льёт пот.

Когда он ехал в «Волге», зажатый с двух сторон молодыми людьми в плащах, пот струился по его лицу ручьями, он ощущал его солоноватый вкус. Мысли Кушница судорожно метались: нужно было как-то незаметно выбросить отчёт Рудника, оттопыривавший карман его пиджака, нужно было точно угадать, что известно о нём советской контрразведке. Кушниц твердил, что надо держать себя в руках. Но ничего с собой не мог поделать: руки непроизвольно тряслись.

Машина остановилась у подъезда высокого здания. Тяжёлые дубовые двери открылись, и в сопровождении сотрудников Кушниц оказался сначала в просторном холле, потом длинном коридоре с многочисленными дверьми. Он подумал, что с ним происходит что-то нереальное, кошмарное. Вот он сейчас проснётся — и кошмар исчезнет.