Чингиз Абдуллаев - Атрибут власти

— Спортсмен — это немного опасно, — пробормотал Дзевоньский, — и он достаточно молод. Может предпринять попытку к побегу, я уже не говорю о том, что его захват будет сопряжен с некоторыми трудностями.

— Браво, генерал! Вы нашли недостатки у всех шести кандидатур, — кивнул Гейтлер, — если вас беспокоит только его физическая форма, то это не так сложно. Ваши «костоломы» с ним справятся. Тем более что ничего особенного делать не придется. Все продумано в малейших подробностях. Только теперь давайте пройдемся снова и остановимся наконец на двух из них, чтобы прокрутить наших кандидатов более подробно. От нашего правильного выбора зависит успех всей операции.

— Я понимаю. Но вы сами предлагали мне быть вашим оппонентом. Поэтому я и пытаюсь вам возражать.

— Напишите две ваши кандидатуры, — предложил Гейтлер, — а я напишу мои. И мы сравним. Вот бумага. — Он подвинул собеседнику лист бумаги.

Тот взял ручку и задумался. Гейтлер, не размышляя, написал две фамилии. Дзевоньский наконец решился. И тоже написал две фамилии. Они протянули друг другу листки. И оба одновременно усмехнулись. На листках были написаны одинаковые фамилии. И в одинаковом порядке. Первой генералы поставили фамилию Абрамова, второй — Уткина.

— Я был неправ, когда говорил о дисквалификации вашей службы, — признался Гейтлер, — очевидно, даже военное положение не могло изменить профессионализма ваших сотрудников. Такое единодушие меня радует. Можете обосновать свой выбор?

— Конечно. Бенедиктов никак не подходит. Павзнер слишком стар. Кандидатура Леонова не вызовет большого ажиотажа среди левых журналистов, а кандидатура Синкина — среди правых. Остаются двое — Абрамов и Уткин. Но Уткин, как говорят сами русские, барин. Он владелец газеты, богатый человек, сам почти ничего не пишет. Некоторая часть русского общества может отнестись к неприятностям с ним со злорадством. Остается Абрамов. В меру демократичен, в меру патриотичен, молодой, красивый, — Дзевоньский показал на листок с его фотографией, — что тоже немаловажно. Имеет семью, маленькую дочь. Это должно разжалобить женскую аудиторию. Одним словом, идеальная кандидатура.

— Прекрасно, — кивнул Гейтлер, — значит, мы оба остановили свой выбор на Павле Абрамове. Пусть будет он. А запасным вариантом оставим Уткина. В качестве дублера. Как у космонавтов. Только нас за это не станут награждать звездами.

Дзевоньский криво улыбнулся.

— Я предпочитаю наличными, — хрипло произнес он, — это и удобнее, и надежнее.

Рано утром позвонил Машков. Открыв глаза, Дронго невольно прислушался к автоответчику. Машков просил взять трубку, извиняясь, что звонит в половине десятого утра. Дронго поднял трубку, хотя в такое время он обычно спал.

— Тебе разрешили уехать, — коротко сообщил Машков, — заедешь ко мне и подпишешь все бумаги. Никому ни одного слова до завершения операции. Как только мы возьмем Гейтлера, ты сможешь вернуться в Москву. Но пока я не дам сигнала, не смей здесь появляться. Ты меня понял?

— Какие сложности! Сколько у меня времени?

— Машина за тобой уже поехала. Мы заказали тебе билет на чартерный рейс в Милан, оттуда ты уж сам доберешься до Рима.

— Только этого не хватало! — разозлился Дронго. — Я не летаю чартерными рейсами и на случайных самолетах. Если не можете перебронировать, закажите мне билет на «Люфтганзу». Полечу в Рим через Франкфурт или Мюнхен. И желательно бизнес-классом. Все равно я сам буду оплачивать все расходы.

— У тебя вечно буржуйские замашки, — пробормотал Машков.

— Какие замашки? Я не очень-то помещаюсь в креслах эконом-класса. При моих габаритах.

— У нас рассказывают легенды, что ты дрался с самим Миурой.

— Это было давно и неправда, — усмехнулся Дронго. — Все равно платить я буду сам. Поэтому закажите мне нормальный билет до Рима.

— Сделаем. Еще есть просьбы?

— Есть. Вы напрасно удаляете меня из Москвы. Это ошибка, Виктор. Я могу помочь найти Гейтлера.

— На эту тему мы уже говорили. Теперь его будут искать другие люди. Мы до сих пор не выяснили, кто такой этот неизвестный поляк Дзевоньский, появившийся у Хеккета. Некоторые наши аналитики не исключают вероятности провокации со стороны самого Хеккета. Он мог намеренно увести нас в сторону, чтобы на время сбить возможные подозрения с настоящего организатора. Ты ведь сам ему не доверяешь.

Дронго промолчал. Несколько воодушевленный его молчанием, Машков добавил: