Чингиз Абдуллаев: День гнева

А Дронго шел домой в полном изнеможении. За последние три дня он смертельно устал и не ощущал ничего, кроме пустоты. Это была не его победа, не его триумф. Он просто сделал свое дело. Воспоминания о той, другой стране, в которой он жил, во имя которой проливал кровь, до сих пор фантомной болью отзывались в душе. Он понимал, что возможности восстановления некогда великой державы двадцатого века исчерпаны. Что нельзя входить в реку времени дважды. Но никто не мог отнять у него право на память. И он шел, охваченный воспоминаниями.

Войдя во двор, кивнул двум соседкам-бабушкам, сидевшим на скамейке, улыбнулся играющим детям. Подошел к дверям, набрал код. Вошел в подъезд и, как обычно, стал подниматься по лестнице. Лифтом он никогда не пользовался. Вдруг он почувствовал, что его ждут. Быть может, услышал какой-то шум. Остановился. Оружия при нем не было.

Значит, судьба, подумал он, продолжая подниматься. Нельзя постоянно убегать от судьбы. Если так ему суждено, он будет сегодня убит. И ни сам он, никто другой приговор судьбы отменить не может. Он никогда не был фаталистом, но безмерная усталость и чувство опустошенности сделали свое дело. Он продолжал подниматься, ожидая встречи с Судьбой.

Дойдя до последнего лестничного пролета, он уже не сомневался в том, что наверху кто-то есть. Кто-то стоит у его квартиры. Слышал чье-то прерывистое, взволнованное дыхание. Дронго усмехнулся и решительно преодолел оставшиеся ступеньки.

К нему метнулась чья-то тень.

— Я тебя нашла! — Дронго ошеломленно смотрел на стоявшую перед ним Джил.

Она бросилась к нему, обвила его шею руками, а он как завороженный смотрел на молодую женщину.

— Ты здесь? Ты в Москве? Как ты нашла меня?

— Мне захотелось стать достойной подругой шпиона, — с улыбкой произнесла Джил, — или ты забыл, что я постоянная гостья отеля «Дорчестер»? Там и узнала твой адрес. Сложнее было получить визу. Ты меня пустишь в дом, или мы так и будем стоять на площадке?

Дронго повернул в замке ключ и подумал: «Это Судьба».