Чингиз Абдуллаев - Закон негодяев

— Что вы такое говорите, — испугался Садыхов, — я ни на кого не работаю.

Ваши чистые бланки я передал самому Пашаеву, лично в руки. Больше я ничего не знаю.

— Ладно, — внезапно все поняв, успокоился Велиев, — извини меня. Я, кажется, был не прав.

Положив трубку, он долго сидел, закусив губу. До него и раньше доходили слухи о нечистоплотных связях Пашаева, о его криминальных друзьях в соседних республиках, контролирующих многие доходные промыслы. Наркотики были в их числе. Раньше, когда была советская граница, они просачивались на Кавказ тоненькими ручейками. После развала границы они хлынули сюда страшным, все затопляющим потоком. Поверить в то, что Пашаев был замешан в этих операциях, было невозможно. Не верить было нельзя. Но самому становиться против Асифа Пашаева было нельзя.

Это означало верную гибель. Раздавить заместителя прокурора республики Пашаев мог даже не выходя из своего дома. Для этого достаточно было снять трубку и позвонить кому надо. Велиев был далеко не ангелом. Он курировал следствие, а значит, у него была самая прибыльная часть «левых» денег. С его согласия закрывались уголовные дела, менялись статьи уголовного розыска, переквалифицируя более тяжкое преступление на тяжкое, а то, в свою очередь, на менее тяжкое. Деньги при этом он получал неплохие. Но одно дело — такие деньги, а совсем другое — банда на границе у Физулинского района. И какая банда!

Объединенная банда, состоящая из мерзавцев армян и азербайджанцев. Во время войны. Нет, на такую подлость Велиев пойти не мог. Да вдобавок ко всему там переправлялись наркотики. Это уже чистая уголовщина.

Ничего необычного в его размышлениях не было. Советская власть приучила людей к лицемерию, и многие считали, что подарок за исполнение своих служебных обязанностей — всего лишь проявление благодарности. В азербайджанском языке слово взятка было заменено словом «хормет» — «уважение», когда уважение высказывали всем без разбора — от начальника ЖЭКа до премьер-министра. Подобное происходило и в других закавказских и среднеазиатских республиках.

Извращенная мораль делала взяточников уважаемыми людьми, получающими необходимое «уважение» за свой труд на государственной службе. Никто не видел в этом ничего оскорбительного или позорного. Другое дело, торговля наркотиками, убийство чабана, незаконный переход через границу, сговор с противником во время войны — вот это были деяния позорные, заслуживающие всяческого осуждения и более того, уголовного наказания. Специфика взяточников в Азербайджане была только в том, что они никогда не делали ничего незаконного, получая деньги только за абсолютно законные дела. Судья давал справедливый приговор, получая мзду, прокурор определял верную статью, сотрудник милиции не задерживал человека там, где его не нужно было задерживать, а представитель таможенного комитета выпускал только те грузы, которые были дозволены нормативными актами.

И за все это следовало платить.

Но, узнав о событиях на границе, Велиев был неприятно поражен. Ему по-прежнему не хотелось верить в причастность Пашаева к этой грязной истории с убийством старого чабана. К счастью, на трупах убитых не было найдено никаких документов. Поэтому он с нетерпением смотрел на часы, ожидая, когда закончится коллегия. Кязимов должен ему доложить, чем закончилась поездка следователя в Бейлаган.

Прокурор республики говорил долго. В зале кроме членов коллегии сидел спикер парламента, и прокурору хотелось произвести как можно более лучшее впечатление. Это ему плохо удавалось, спикер тоже куда-то торопился и нервно поглядывал на часы, ожидая прекращения доклада.

Общие слова, нравоучения, требования усилить надзорные функции — они слышали подобное десятки, сотни раз. Многие прокуроры откровенно зевали, двое стариков в заднем ряду уже храпели, не обращая внимания на окружающих. Но прокурор республики продолжал говорить.

Сидевший рядом с Велиевым в Президиуме министр внутренних дел раздраженно посмотрел на часы и затем, наклонившись к Велиеву, спросил:

— Как вы можете терпеть такого мудака?

Велиев не ответил, только улыбнулся. Чем больше падали акции прокурора республики, тем стремительнее росли его собственные шансы занять это престижное кресло, о котором мечтает каждый стажер прокуратуры.

Прокурор республики, наконец, закончил доклад, и все дружно захлопали.

По предложению заместителя прокурора по кадрам, ведущего коллегию, пока прокурор был на трибуне, выступающим в прениях давалось не больше пяти минут.