Чингиз Абдуллаев - Обретение ада

— Может, ошибка, — Сизов поздоровался со всеми за руку и прямо в пальто сел в стоявшее в углу кресло.

— Полковник Сапин, — представил приехавшего из Москвы генерал Дроздов.

— А насчет ошибки не знаю. Сейчас мы все проверяем. Женщина у нас, она уже дает показания немецкой полиции.

— Он поехал не один, — возразил Дранников, — взял двоих наших офицеров. Если он поехал насиловать женщину, зачем ему два свидетеля? Это ведь глупо.

Дроздов и Сапин переглянулись.

— Мы тоже так считаем, — осторожно сказал Сапин.

— Нужно все тщательно проверить, — предложил Дранников, — если хотите, я дам всех своих людей. Может, это немцы просто подстроили убийство?

— Мы ознакомим вас со всеми материалами, — разрешил Дроздов, и в этот момент вошел один из офицеров КГБ.

— Срочное сообщение из Москвы, — сказал он.

Дроздов взял листок, прочитал сообщение. Потом посмотрел на сидевших перед ним генералов.

— Теперь мы можем сказать, — сообщил он дрогнувшим голосом. — Мы собираемся начинать комплексную проверку. Два дня назад во время командировки в Москву пропал заместитель начальника финансовой службы капитан Янчорас. Многие полагали, что он дезертировал. Но мы только что получили сообщение из Москвы. В номере, где оставался его руководитель, майор Евсеев, на полу в коридоре обнаружены плохо затертые пятна крови. Удалось установить, что кровь той же группы, что и у капитана Янчораса. И еще — самое главное. В ванной комнате найдены отпечатки пальцев полковника Волкова. Кажется, круг смыкается. Мы должны срочно арестовать майора Евсеева.

Он смотрел в этот момент на Дранникова и не видел лица Сизова. Но Сапин успел разглядеть лицо генерала ГРУ. Это была смерть страха, удивления, отчаяния и надежды. И полковник Сапин подумал, что они никогда всерьез не занимались офицерами Главного разведывательного управления.

В это время Кемаль Аслан находился недалеко от Бранденбургских ворот.

Нужно было видеть эти ворота до сооружения стены и во время ее сооружения, чтобы понять те разительные изменения, которые здесь произошли. Если в прежние времена было опасно даже близко подходить к стене, то теперь на месте бывшей границы ничего не было. Камни и развалины давно убрали, предприимчивые коммерсанты даже разделили их на маленькие сувениры и продавали всем желающим.

Несколько лет назад любая попытка подойти к стене могла кончиться плачевно. Пограничники ГДР стреляли на поражение, и довольно много людей заплатили своей жизнью за попытку перейти в «лучший мир» на земле, наивно полагая, что «лучший мир» возможно обрести совсем рядом, для чего достаточно лишь перейти стену.

Теперь на этом месте десятки людей продавали имущество Советской Армии: форму, погоны, ордена, медали, фуражки. Великая армия перестала существовать, и вместо нее появился сброд алчущих наживы коробейников, пьяниц, воров и просто опустившихся людей. В толпе продавцов сновали цыгане, было много румын и поляков. Некоторые из них ходили в теплых советских шинелях и шапках-ушанках, а один отважный мадьяр даже нацепил на себя офицерский полушубок с генеральскими погонами. Кемаль шел мимо них, нахмурив брови. Как он ни старался не обращать внимания на подобный балаган, вид офицерских шинелей и воинских наград больно бил по самолюбию разведчика.

В одном месте торговали солдатскими консервами, похищенными с интендантских складов, в другом была налажена сувенирная продажа камней — остатков стены. Еще в одном месте продавали сапоги и ботинки солдат. И хотя обувь была новая, тоже украденная со складов, смотреть на нее было особенно неприятно. Сапоги и ботинки стояли, построившись в ряд, словно трофеи, оставшиеся после смерти их владельцев. Кемаль вспомнил увиденную однажды груду обуви в Освенциме, куда они ездили на экскурсию всем стройотрядом, когда вместе с другими студентами он работал в Польше.

Обойдя своеобразный «толчок» у Бранденбургских ворот, он зашагал к музею древней истории, расположенному в Восточной части города, недалеко от бывшей стены. Он ни разу не обернулся, даже не проверил, кто именно следит за ним, зная, что американские и советские агенты идут буквально по пятам.

Было довольно холодно, и он вдруг с удивлением вспомнил, что забыл свои перчатки в отеле. Раньше с ним подобного не случалось. Людей почти не было. Пунктуальные немцы в воскресный день не очень любили появляться на улицах города. Он шагал и думал, как поменялось все в этом городе. Раньше нельзя было так просто пройти из Западной части в Восточную. Но стал ли мир безопаснее, стал ли он лучше после того, как восторженные толпы молодых немцев снесли символ — стену, так зримо делившую Германию пополам? Кемаль не был тогда в Германии и смотрел все по телевизору. Тогда ему казалось, что это торжество здравого смысла. Увидев сегодня эту толкучку, он впервые подумал, что не все так однозначно.