Чингиз Абдуллаев - Обретение ада

Макеев снова сел.

— Я смотрел его личное дело, — сказал контр-адмирал, — он семнадцать лет провел за рубежом. Это настоящий профессионал.

— Был, — снова сказал Макеев, — хотя и в Америке у него случались срывы. Один раз он даже угодил в тюрьму. Вы тогда не работали у нас, а я знаю, что он в Америке даже сидел. Потом при загадочных обстоятельствах погиб его связной Том Лоренсберг. И, наконец, был выдан один из самых ценных агентов КГБ Рональд Пелтон. Все это наслаивается одно на другое. Да и история с побегом Олега Гордиевского до сих пор непонятна. Никто не знает, каким образом ему удалось бежать на Запад.

— Это тоже вина Юджина? — не выдержал контр-адмирал.

— Нет, конечно. Но они все: Пелтон, Гордиевский и Караев — занимались разработкой операции «Айви Беллз». Странная история получается; Гордиевский бежал, Пелтон обнаружен и арестован ФБР, а Юджин, уже арестованный, выходит на свободу. Мне, например, это очень не нравится. Может, они его использовали, и он, сам того не ведая, лишь передавал нам информацию, которую ему любезно подставляли американцы.

— Пока это все ваши домыслы. У нас нет против него фактов.

— Я уже не говорю о его сознательных ошибках. Это может быть всего лишь следствием усталости, нервных срывов. Он ездит на встречу с курсантами и надевает звезду Героя Советского Союза. Нам ведь не нужны неприятности с аппаратом президента. Недавно его спросили, к какой партии он мог бы примкнуть, а он серьезно ответил, что к коммунистам. Это слышал Савостьянов, а он ведь может все передать в правительство или в аппарат президента.

Контр-адмирал нахмурился. «Охота на ведьм», начавшаяся после августа девяносто первого, требовала, чтобы все государственные служащие публично каялись в грехах коммунизма и сразу становились ярыми антикоммунистами и верующими прихожанами. Стало модно появляться со свечкой в руках на праздниках в православных храмах. Одно упоминание слова «коммунисты» считалось дурным тоном и строго преследовалось руководством. Из аппаратов правоохранительных органов изгонялись десятки, сотни тысяч людей — прокуроров, следователей, оперативных работников МВД, прокуратуры, службы безопасности и разведки. Во главе Московского управления контрразведки даже был поставлен бывший диссидент Савостьянов. И хотя последний оказался на редкость порядочным и интеллигентным человеком, осознавшим всю необходимость подобных органов и стремящимся по мере сил не разваливать до конца свои службы, тем не менее контр-адмирал сразу принял решение. Рисковать было нельзя. Можно было подставить под гнев президента и его аппарата все руководство СВР, и так часто обвиняемое в симпатиях к «прежнему режиму».

Заместитель директора СВР вдруг понял, что должен выбирать. Выбирать между спокойной жизнью руководства СВР, не позволившего президенту и его команде разогнать лучше кадры разведчиков, и одним-единственным человеком, который действительно был ранен, долго болел, давно оторвался от Родины. И он понял, каким будет его выбор. Но, будучи человеком умным и относительно порядочным, он все равно понимал настоящие мотивы действий полковника Макеева, так боявшегося держать в своем отделе другого полковника, живую легенду разведки, Героя Советского Союза. Макеев пойдет на все, лишь бы убрать из своего отдела этого человека. Убрать под любым предлогом. Но нужно соглашаться на компромисс. Из двух зол выбирают меньшее.

«Да, — подумал контр-адмирал, — одно словосочетание „Герой Советского Союза“ вызывает неприятные ассоциации». И еще он понял — решение уже состоялось.

Он отмечал этот день всегда. Даже будучи далеко от Москвы. Но сегодня, в Москве, этот день не отмечали. Красная площадь была перекрыта под предлогом ремонта, и туда никого не пускали. Он, никогда в жизни не ходивший на демонстрации и всегда относившийся с некоторой иронией к этим победным маршам, тем не менее всегда испытывал в этот день какое-то радостное волнение, словно оно передавалось ему настроением людей.

Вчера был последний день его службы. Все было ясно. Несколько дней назад его неожиданно вызвали на врачебную комиссию, и авторитетная группа врачей признала его абсолютно негодным к дальнейшей службе. Сказывались последствия ранения. Так, во всяком случае, было написано в заключении.

Он вернулся в отдел и узнал, что полковник Макеев уже распорядился передать все его дела другим сотрудникам. Он понял, почему так спешно была собрана эта комиссия. Заместитель директора СВР по кадрам был сама любезность.