Чингиз Абдуллаев - Кредо негодяев

Андрея Кирьякова продержали еще три лишних месяца в российском лагере, пока нерасторопное начальство пыталось выяснить, почему именно этот известный в преступной среде авторитет должен быть выпущен на волю и освобожден как сотрудник милиции. Проверка продолжалась достаточно долго, пока наконец, разобравшись в чем дело, его не доставили в Москву и торжественно объявили, что он сделал большое и нужное дело. Говоривший это какой-то милицейский генерал и сам не был уверен, в чем именно состоит героизм Андрея Кирьякова, но на всякий случай сказал о мужестве, верности долгу и любви к Родине. А потом объявил о присвоении звания полковника и увольнении на пенсию по выслуге лет. Один год в лагерях Андрею засчитывали за три, как на фронте. Это было еще предложение Андропова, и его никто не посмел отменить.

Так Андрей в свои сорок пять оказался почетным пенсионером. Целых три месяца он просто просидел в полученной от государства коммунальной комнатушке и беспробудно пил. Благо ему выдали зарплату за последний год, проведенный в лагере. Этих денег как раз хватило на трехмесячную пьянку. Потом он вынужден был думать о своем будущем.

Но затем ему просто повезло. МВД и КГБ, реформируемые, изменяемые и разгоняемые, конечно, не смогли бы, да и не захотели, брать к себе такого профессионала, как Кирьяков, а вот разведка неожиданно вспомнила о нем. В отличие от других ведомств Служба внешней разведки сумела сохранить свои кадры и не допустить массового увольнения своих профессионалов. Пришедший к руководству этим ведомством академик Примаков сумел почти чудом сохранить все кадры Первого главного управления КГБ СССР. И среди тех, кто оказался в его аппарате, был и старый полковник, принимавший участие в разработке операции «Дельфин».

Кирьякова нашли уже на грани полного алкогольного опьянения. Его почти два месяца лечили строгой диетой, гипнозом и лучшими из имеющихся фармацевтическими препаратами. Через два месяца это был уже не развалившийся в свои сорок пять лет полуалкоголик-полукретин с трясущимися руками, а уверенный в себе мужчина в полном расцвете сил.

И только тогда начальство решило, что ему можно доверить ту тайну, ради которой его и вытащили из ада разложения личности. И только тогда он сам решился позвонить уже переехавшей в Москву Ларисе. Свидание было недолгим и тягостным. Если, несмотря на свой возраст, он сумел как-то выбраться из трясины алкоголизма и вернуться к полноценной жизни, то у Ларисы вся ее жизнь была практически закончена.

Неудачная жизнь с нелюбимым мужем, постоянные волнения за рубежом, где в тесных советских колониях нельзя было сказать ни одного лишнего слова и где экономили даже на фруктах, стараясь заработать на «Волгу», мечту всех специалистов за рубежом. Долго хранимая тайна и опасения за узнавшего обо всем старшего сына, тягостные воспоминания о своей первой, так и не удавшейся любви превратили Ларису в затравленную истеричку с рано наступившим климаксом. Она уже не могла и не хотела ничего никому давать. Она не могла даже брать. Она могла лишь существовать, отравляя жизнь своим близким и самой себе.

Но если у нее так и не сложилась жизнь, то словно в награду за одну несостоявшуюся судьбу она получила другую. Ее сын Андрей сумел успешно сдать экзамены в известный Гарвардский университет и теперь собирался переезжать в Америку. Тогда в первый и последний раз Андрей-старший позвонил своему сыну перед отъездом и приехал провожать его на вокзал в своей форме полковника с орденскими планками на груди. И тогда впервые Андрей-младший увидел своего отца в полном блеске, догадываясь, чем и как занимался его настоящий отец.

Правда, за такой номер Кирьяков едва не вылетел со своей новой работы, но ему удалось убедить своих коллег, что почти все время он сидел в поезде, в купе сына, и не выходил на перрон. Поезд уходил в Ленинград, откуда через Финляндию должен был улететь в Америку его сын, и отец просто не мог удержаться от подобной выходки, сознавая, как глупо и непростительно он себя ведет.

Только ради сына он и дал согласие на эту новую, более сложную и более рискованную работу. В колониях, несмотря на сотни заключенных, он всегда знал, что среди офицеров есть человек, который может в любой момент вытащить его оттуда. И это сильно прибавляло уверенности, как если бы он шел вместе со всеми в пустыне и, страдая от жажды, осознавал, что рядом идет некто, способный мгновенно облегчить его страдания. В таких случаях отсутствие воды не так страшно, ибо сама мысль, что ты можешь в любой момент напиться воды, укрепляет в тебе силы, в отличие от всех остальных.