Олег Горяйнов - Дежурный по континенту

– Ты Касильдо?

– Ну я. А ты кто?

– Tu suerte. Твоя удача, парень.

– Радостно слышать, – оживился Касильдо. – Мне её в последнее время сильно не хватает.

– У меня груз, – сказал Бурлак. – Пара сотен килограммов. Мне надо переправить его через северную границу. Отведи меня к своему хефе. Получишь за посредничество столько, что за три года не скуришь. А качество – вот, проверь сам.

Бурлак протянул бригадиру мешочек. Касильдо со знанием дела понюхал сперва сам мешочек, потом развязал на мешочке тесёмку, сунул туда нос и понюхал, чем пахнет внутри.

– Запах знатный, – сказал он.

– Сверни себе косячок, – сказал Бурлак. – И попробуй потом мне сказать, что это не то, что доктор прописал.

Касильдо мигом свернул себе emboltura. После первой же затяжки глаза его чуть не вылезли из орбит.

– Мать твою! – только и смог он сказать.

Бурлак одобрительно усмехнулся. Касильдо затянулся ещё разок.

– Ты уж сам садись за руль, браток, – сказал он.

– Не вопрос, – весело сказал Бурлак.

Пока всё складывалось хорошо. Не надул его Петров. Да и понятно. Попробовал бы только.

– Стой здесь! – скомандовал Касильдо своему мрачному напарнику и нажал кнопку подъемника. – Я скоро вернусь.

Напарник сплюнул на асфальт, пожал плечами и отвернулся. Ему всё было по фигу.

Бурлак сел за руль, и джип медленно пополз в гору. Касильдо докурил косячок и мигом свернул себе второй.

– Ты бы не увлекался, – предостерёг его Бурлак. – Может, мы ещё с твоим хефе ни о чём не договоримся…

– Не боись, – ответил бригадир. – Договоришься. Он не фраер, мой хефе, он с понятием. В случае затруднений – я буду рядом, через стенку, составлю тебе протекцию.

Бурлак с сомнением покосился на своего собеседника. У того разве только из ушей дым не шёл. Морда расплылась в блаженной улыбке. Ты, пожалуй, составишь, подумал Бурлак.

– Ну, ты давай дальше один, – сказал Касильдо. – О чём там вы с хефе договоритесь – меня не касается. А мешочек-то оставь, оставь.

Он уже заметно покачивался из стороны в сторону. Неудивительно, что он в таком виде не хочет лезть своему хефе на глаза, подумал Бурлак. Он ведь как бы на службе…

На крыльцо выполз индеец в белом костюме. Касильдо пошептался с ним, пару раз стрельнув хитрым глазом в сторону Бурлака, и отошёл, поглаживая мешочек. Индеец нырнул в дом, черед минуту высунулся из дверей и пригласил гостя внутрь фазенды.

Бурлак вошёл в просторный вестибюль. Наверх вела пыльная мраморная лестница с золочёными перилами, но слуга провел его мимо, и, миновав анфиладу из четырех довольно запущенных помещений, они вышли в квадратный patio, где на краю высохшего бассейна в плетёном кресле покачивался плотный мужчина средних лет с жёсткой щёточкой седых усов под мясистым носом. В руке его дымилась сигара. Этой сигарой он указал Бурлаку на кожаный диванчик напротив себя.

Владимир Николаевич, оглядев обстановку, поразился запущенности, царившей в доме. Засохшее дерево непонятной ботанической принадлежности в растрескавшейся кадке, до боли напомнившее ему родную резидентуру, какие-то потёки на белых стенах, сам хозяин в домашних тапках со стоптанными задниками – не так живут на свете мультимиллионеры, не так.

Сигара, правда, была повышенной вонючести – стало быть, вполне дорогая и престижная. Это ладно. Но тапки положительно убивали.

Индеец вкатил стеклянный столик с напитками.

– Виски? – спросил дон Фелипе.

– Благодарю, – ответил Бурлак. – Почту за честь.

– Что-то в последнее время ко мне зачастили в гости norteamericanos, – сказал Ольварра, затянувшись сигарой. – С одним даже случилась неприятность. Ты слышал эту историю?

– Я? – удивился Бурлак. – Откуда?..

– Значит ты не из их компании…

– Да нет, я, вроде, сам по себе…

– Хорошо. Наливай себе и рассказывай, какие у тебя проблемы.

Иван ловко выбрался из-под пикапа и, присев на корточки за колесом, окинул взором окрестности. Ни души. Поправив пистолет за поясом, он, не вставая в полный рост, проковылял к двери – дверь оказалась там, где было обещано – в цоколе здания, приоткрыл её и ужом проскользнул внутрь.

Темнотища. Он провёл руками по сторонам. Справа и слева руки его наткнулись на каменные стены. Значит, коридор. Иван пошёл по коридору на ощупь. В кармане широких штанов болтался пальчиковый фонарик, но зажигать его было рановато.

От одежды воняло бензином. Хорошо, что нет собак, подумал Иван. То-то они бы подняли тут хай…

Шагов через двадцать он нащупал ногой ступеньки, ведущие вниз. Всё верно, подумал он. Дом-айсберг. Где-то здесь, в этих подземельях, они её и держат, сволочи. Но навряд ли глубоко. Не ниже первого яруса. Ниже первого яруса человек не выживает. Да и на первом ярусе… Ох, суки позорные. Ладно, мне бы только её отсюда вытащить. А там – если их сегодня не взорвут, как нам доблестная СВР пообещала – я не пожалею денег, чтобы их всех потом грохнуть. Что бы не говорил Владимир Николаевич про игры, в которые, там, все играют добровольно, заранее уславливаясь о степени ответственности за проигрыш… Всё это говно.