Чингиз Абдуллаев: Правило профессионалов

— Лучше сиди, отнесу я, — поднялся Фархад, — сейчас отнесу и позову его к нам. На каком этаже он живет?

— Кажется, на шестом. Можно спуститься по лестнице, — ответил Ариф.

— Очень хорошо. Вы разливайте виски, положите лед, а я сейчас приду, — Фархад, взяв сумочку, вышел из номера.

— Она похожа на женскую, — грозно заявил Вагиф.

— С чего ты взял? — спросил Азиз.

— Так мне кажется. Вообще мне он не нравится. Зачем мы должны его звать. Он похож на шпиона.

— Правильно. Везде оглядывается, осматривается, — покачал головой Ариф, — у нас в Афганистане таких не любили.

— Ты был в Афганистане? — спросил Азиз.

— Целых четыре года, — кивнул Ариф, — был там переводчиком. Поэтому я знаю фарсидский и не знаю арабского.

— Вот не нравится он мне, — показал Вагиф на «Дронго», — не люблю, когда человек сидит трезвым. Почему не несут лед? Азиз, позвони еще раз.

Тот снова поднял трубку, уже гневно произнеся заказ.

Бросил трубку телефона.

— Говорят, уже несут.

— Я пойду за Фархадом, — встал Вагиф, — не нужен нам этот сука из МИДа. Он вышел из номера. Поднявшись, Ариф вышел на балкон.

— Все-таки здесь жарко, — пробормотал он через мгновение, вернувшись обратно в прохладную комнату.

В дверь постучали. Официант — темнокожий парень из Судана, улыбаясь принес лед.

Почти сразу за ним ввалились Фархад и Вагиф.

— Его нет в номере, — закричали они, — давайте разливать виски.

Кроме двух стеклянных стаканов, стоявших в ванной комнате, ребята принесли несколько пластмассовых стаканчиков и теперь, побросав в каждый стаканчик по несколько льдинок, они щедро наполняли стаканы янтарной жидкостью.

Через пять минут кончилась еще одна бутылка.

— Нет, ты пойми, — настаивал Вагиф, — что мы потеряли. Мы трахали всех женщин империи. Всех. Русских, украинок, армянок, азербайджанок, узбечек, литовок. А теперь?.. С чем мы остались? А наши нынешние лидеры получали свой сексуальный, опыт в деревнях в общениях с курочками, ослами и другими животными.

— И не говори, — почти плакал Ариф, — жили хорошо. Но все равно независимость — вещь хорошая. Куда хотим, туда и едем. Теперь мы сами хозяева.

— Какие хозяева? — скривил губы Азиз. — Одно название. Кто нам разрешит распоряжаться своими богатствами? Ни Россия, ни США этого просто не позволят.

— Вот, — сложил огромный кукиш Фархад, — нужно было удержать нас в империи, — вот, — показал он всем свой кукиш, — не смогли. Больше в империю не пойдем. Будем независимыми.

«Дронго» молчал. Он не любил принимать участия в пьяных дискуссиях. Непомерность выпитого давала о себе знать. Ему было трудно общаться с основательно нагрузившимися партнерами.

— А какие здесь женщины, — сел на свой любимый конек Азиз, — это просто колдовство. Вы видели эту пухленькую, из парфюмерного магазина. Просто колдовство, — повторил он.

— Лучше француженок никого не бывает, — махнул рукой Вагиф, — они и наши женщины самые лучшие на свете.

— А польки? — спросил Фархад. — Про них забыли.

— Ничего вы не понимаете, — упрямо возразил Азиз, доставая еще одну бутылку, — самые красивые женщины на Востоке. А здесь Восток самый настоящий.

— Ты не увлекайся, — заметил Фархад, увидев как тот щедро разливает по стаканам уже очередную бутылку, — пришел позже всех, а пьешь больше всех Ты не наливай столько.

В «Дронго» вдруг начало просыпаться чувство страха. Словно он что-то сделал не так. Может, его раздражал этот иракский профессор, столь неумело демонстрирующий обычную проверку. Или его раздражал неряха-дипломат, забывший свою сумку. Может, он потерял равновесие после той беседы в «Аль-Рашиде», когда связной честно признался ему, что выдал свою связь с российским, бывшим советским посольством. Страх нарастал. Он уже понимал, что-то должно случиться. Это было чисто профессиональное — когда заранее предчувствуешь несчастье. Или провал. Что практически одно и то же. Каким-то шестым, седьмым, восьмым чувствами профессионалы умудряются заранее просчитывать степень возможных неудач и моменты катастрофы. Иногда это помогает. Часто становится почти фатальной неизбежностью, когда дар Кассандры приносит только несчастье.

Продолжать сидеть в этой компании было тяжело. Гости громко спорили о достоинствах восточных женщин. Он бесшумно встал, выходя на балкон. Перепад температур между номером и балконом сразу давал о себе знать.

Стояла удивительная ночь. Он впервые ощутил, что понимает смысл слов — река раскинулась. Тигр действительно лениво лежал, почти без движения. Река словно замерла. На другой стороне ярко светились башни минаретов. Он наклонился вниз. Там, внизу, суетилось сразу два десятка полицейских, подъезжали все новые автомобили.