Чингиз Абдуллаев - Правило профессионалов

— Мне понятно, — немного печально ответила женщина, — но такое счастье устраивает не всех. Меня завербовали шесть лет назад. Тогда перестройка была в самом разгаре. Уже разрешались кооперативы. А мы с мужем на двоих получали триста рублей. Он прекрасный человек, но как нам было жить? Первая моя информация была о наших военных заводах. Знаете, еще во времена СССР был такой крупный военный завод.

Она произнесла название.

— А я работала там переводчиком, — продолжала Наиля, — с тех пор мне это понравилось. Чувствуешь себя независимым человеком, самостоятельной личностью. Можешь покупать все, что хочешь, работать где хочешь, вести себя как хочешь. Это почти счастье. Вы не находите?

— У каждого свое, — немного уклончиво ответил «Дронго», — получается, что в бывшем СССР вы изменили родине.

— Пустой звук, — возразила женщина, — что такое ваша родина. Камчатка тоже моя родина? Или земля Франца-Иосифа? Разве я изменила своему городу, своим родным людям? У нас была огромная империя и я только способствовала ее распаду.

— Не обижайтесь, — возразил «Дронго», — но я с вами не согласен. Сейчас в нашем городе все стали патриотами. Рассказывают о борьбе с прежним режимом. Но это только громкие слова. Парадоксы истории непредсказуемы. Получается, что человек, всю свою жизнь защищавший интересы своей страны в КГБ, ныне становится автоматически предателем своей нации и отщепенцем. Хотя работал не стукачом в родной конторе, а, скажем, воевал в Мозамбике или Афганистане. А вот другой, предающий интересы своей страны, своего дома, места, где он жил, становится героем. Простите меня, я этого понять не могу.

— По-вашему, я предатель? — гневно спросила Наиля.

— Если честно, то да. Меня так воспитывали.

— А вы, бывший коммунист и офицер КГБ, значит, честный человек, Сколько несчастий принесли ваша Коммунистическая партия и ваш КГБ нашему народу, сколько загубила людей. И после всего этого вы смеете говорить мне такие вещи, — запальчиво произнесла женщина.

— Во-первых, я никогда не был офицером КГБ, — возразил «Дронго», — и сейчас не являюсь им. Хотя, если бы был, очень гордился и никогда бы не скрывал, Во-вторых, я был коммунистом и надеюсь им остаться всегда, а в третьих КГБ и КПСС действительно принесли много плохого на землю моих предков, но разве в этом только их вина? А сколько страшного они принесли России, Украине или Белоруссии. А вспомните Прибалтику?

— Вы только подтверждаете мои слова. Прибалтика как раз вышла из состава СНГ и никогда туда не вернется.

— Мы говорили о людях, — возразил «Дронго», разве можно обвинять латышских стрелков, что они поверили в революцию. Или литовских большевиков, боровшихся с фашистской диктатурой. Люди попадают под догмы идеологии, становятся ее узниками и это действительно трагедия. Но во все времена человека, работавшего против своей страны, называли предателем, а помогавшего ей — патриотом. Иного просто не дано. Несколько минут они прошагали в молчании.

— Жарко, — наконец сказала Наиля, — давайте повернем.

— Вы простите меня, я, кажется, увлекся, — извинился «Дронго», сейчас говорить об этом глупо. Мы оба живем ныне в независимом свободном государстве и можем сами выбирать, на кого хотим работать. Тем более, что данная работа не направлена конкретно против нашей страны и нашего народа. Здесь я с вами согласен.

— Вы сложный человек, — медленно сказала женщина, — а почему вы не были офицером. Это правда?

— Да. Я всегда был экспертом специального комитета ООН. Мы работали в контакте с «Интерполом» против мафии. Но в последние годы КГБ все чаще стал просить оказать им ту или иную любезность, и я всегда помогал их сотрудникам, не отказывая в помощи.

— А вы не боитесь, — спросила вдруг женщина, взглянув на него искоса, — если «Волк» обнаружит вас раньше и убьет.

— Не боюсь, — он пожал плечами, — я знал на что иду. Значит, у меня такая судьба. В конце-концов умереть в Багдаде — это так романтично.

— Не знаю, — поежилась женщина, — мне кажется, это так глупо.

Потом они долго шли молча, почти не разговаривая. У лифта они прощались.

— Спокойной ночи, — улыбнулась женщина, — это была удивительная ночь.

— Мы теперь почти родные, — пошутил «Дронго», — все равно все ваши вздохи записаны на пленку. Это уже документ.

— Не уверена, — засмеялась женщина, — я включала скэллер. Слышать они могли, а вот записать — вряд ли. Представляете их разочарование?

И она весело подмигнула ему.