Чингиз Абдуллаев: Апология здравого смысла

— Но тогда зачем скрывать? Какой в этом резон? Все знали, что мы передали копию рукописи в милицию и собирались переслать все документы знакомому криминалисту. Какой смысл забирать их тайком и передавать в милицию, не сказав никому из нас?

— Рукопись была напечатана на компьютере?

— Да, конечно. Сейчас очень мало людей пишут ручкой, многие предпочитают работать на компьютере. К тому же мы не принимаем рукописей, которые пишутся от руки. Мы не можем разбирать почерк каждого из авторов, это практически невозможно. Любой текст можно набрать на компьютере и распечатать на принтере. Или прислать нам текст по электронной почте.

— Ваш автор так и делал?

— Нет, ни разу. Он присылал все время рукописи. В больших плотных конвертах. С указанием нашего адреса, по почте. Все пять раз. Такие конверты обычно продаются на почте.

— Адрес был написан рукой?

— Нет. Тоже набран на компьютере, распечатан и приклеен к конверту.

— Вы хранили рукописи вместе с конвертами?

— Конечно. Это обычная практика. И они пропали все вместе.

Официант принес чайник и два чашки. Чай был китайский, с лепестками роз. Дронго разлил чай в обе чашки, протянул одну из них своему собеседнику. Тот, поблагодарив, подвинул к себе чашку.

— Что вы об этом думаете? — спросил Валерий Петрович.

— Сначала нужно проверить второе преступление и убедиться, что оно произошло на самом деле. В первом случае вполне возможно, что мы имеем дело с необычным совпадением. Желтая блузка и даже родинка еще ни о чем не говорят. Иногда бывают невероятные совпадения, хотя я обычно не верю в подобные случайности.

— И я не верю, — вздохнул Оленев.

— Значит, нужно убедиться, что второй случай убийства произошел на самом деле. И только тогда мы можем твердо знать, что убийца и автор этих опусов — одно и то же лицо. Только в этом случае.

— Как вы будете проверять?

— Это моя проблема. Вы можете показать мне копию четвертого письма, которая у вас осталась?

— Конечно. Теперь мы сделали сразу несколько копий. Боимся, чтобы и их не украли. Но держим в разных местах.

— Значит, у нас два вопроса. Пейте чай, Валерий Петрович, он здесь достаточно приятный. Первый — кто автор этих рукописей? И второй — кто их украл? А украсть их мог кто-то из ваших сотрудников. Отсюда можно сделать очень неприятный вывод. Возможно, кто-то из сотрудников вашего издательства имеет негласные контакты с этим маньяком. Кто мог знать о том, что вы собираетесь переслать рукописи в научно-исследовательский институт, к знакомому криминалисту, другу Светлякова?

— Все. Мы обсуждали это на общем собрании издательства. Как раз вечером. А утром они пропали. Нина Константиновна не смогла их найти. И сразу начала звонить Феодосию Эдмундовичу. Он приехал и тоже ничего не нашел. Потом приехали Светляков и Передергин. Вызвали всех редакторов, всех сотрудников издательства, даже Сидорину позвонили. Но ничего не смогли обнаружить. Сундукова чуть не плакала, она показывала, куда именно положила ночью все пять конвертов, которых теперь уже не было. А чай действительно вкусный.

— Я же вам говорил. Значит, у вас работают тринадцать человек. Двенадцать святых и один предатель. И вам нужно вычислить, кто из сотрудников может оказаться этим «Иудой».

— Да, — кивнул Оленев, — хотя я полагаю, что несколько человек мы можем исключить из этого списка…

— Например?

— Марина Сундукова. Это ведь она отправилась в Саратов и обнаружила ужасающие совпадения с рукописью.

— Наоборот. Я бы считал ее основной подозреваемой. Ведь убийце важно было дать о себе знать. И он мог сообщить о себе вот таким необычным способом. Почему убийство произошло именно там, куда поехала Сундукова? Может, совпадение, а может, и нет. Возможно, все было подстроено заранее, и она должна была обратить ваше внимание на такие подробности.

— Но это невероятно, — взмахнул руками Валерий Петрович, — я знаю ее много лет. Откуда у нее могут быть подобные связи? Нет, это невозможно.

— Во всяком случае, ее нельзя убирать из списка подозреваемых. Кого еще вы хотите убрать?

— Феодосия Эдмундовича. Ему почти восемьдесят. Он известный ученый, уважаемый человек. В его возрасте подобные «фокусы» просто не нужны.

— А может, наоборот? Последний шанс продемонстрировать свою проницательность. Может, он решил сам разобраться со стилистикой письма этого автора. Он ведь столько лет работал в Институте мировой литературы. И является самым крупным специалистом по рукописям Шолохова. Я читал о нем статью в «Комсомольской правде».