Чингиз Абдуллаев - Взращение грехов

— Не все, — возразил Дронго, — трое выжили.

— Их тогда предали, — добавил Кружков, — считалось, что они должны были обойти позиции боевиков. А вместо этого попали в засаду. Почти весь отряд был перебит. Многие говорят, что тогда все погибли.

— Не все, — ответил Дронго, — тогда погибли не все. А вот сейчас добивают их остатки. Хотя ты все равно не поймешь. Можешь возвращаться в Москву.

Он убрал телефон и включил телевизор. По новостям рассказывали об изменениях, которые происходили в Чечне, о новых стройках в городах и селах. Он задумчиво смотрел на экран. Если тогда погиб весь отряд, а сейчас происходят такие трагические события, когда одного офицера убивают, а другой стреляется сам, то не может быть, чтобы истоки не лежали в событиях почти пятнадцатилетней давности. А если прямо завтра утром полететь в Чечню и постараться выяснить, что там происходило? Может, стоит рискнуть. Хотя прошло уже столько лет. Вряд ли кто-то остался в живых из тех, кто помнит об этих событиях. Для начала нужно войти в Интернет и проверить, нет ли там какой-нибудь более конкретной информации.

Он присел за стол. «Трагедия новгородского ОМОНа» — он сразу нашел статьи того периода и ссылки на другие. Больше всех об этой трагедии писал журналист Почкин. Они были знакомы, и Дронго достал записную книжку, чтобы посмотреть номер телефона журналиста. Довольно долго ждал, и наконец Почкин ответил.

— Добрый день, — сказал Дронго, — как у вас дела, господин Почкин?

— Прекрасно, — обрадовался журналист, — я вас узнал, господин Дронго. Опять распутываете какое-нибудь хитроумное преступление?

— Как всегда. У меня к вам просьба. Дело в том, что я сейчас немного занимаюсь историческими исследованиями. И наткнулся на две ваши статьи о трагедии новгородского ОМОНа. Это когда они попали в засаду…

— Помню, конечно, — ответил Почкин, — но там было все ясно с самого начала. Их кто-то предал. Весь их маршрут передали боевикам, которые устроили засаду. Из сорока двух человек выжили только трое. Тогда считали, что предатель сидел в штабе. Но мне удалось доказать, что штабисты были не виноваты. Дело в том, что уже на марше отряд поменял маршрут. А боевики об этом все равно узнали. Я тогда сразу написал, что предателей нужно искать среди самих омоновцев. Но меня тогда просто заклевали. Кричали, что я сам продался и у меня нет совести. Из троих выживших двое были ранены, а одного из раненых офицеров другой офицер вынес на руках. Получалось, что кто-то из них предатель. А их в это время командование к орденам представляло. В общем, не дали ходу моим статьям. Замяли это дело. Но я до сих пор убежден, что там не все чисто было. Предатель обязательно должен был находиться среди самих членов отряда. Возможно, среди погибших. Но никто тогда не разрешил его искать или о нем писать. Через несколько лет даже сообщили, что предателю выплатили сто сорок тысяч долларов. Но кто получил эти деньги, осталось тайной.

— Ясно. Спасибо за информацию. Очень интересно, что недавно погибли двое из трех оставших в живых бывших сотрудников ОМОНа. Одного убили, а второй застрелился.

— Война, — вздохнул Почкин, — она людей калечит по полной программе. И даже через много лет находит свои жертвы. Кто-то спивается, кто-то стреляется, а кто-то богатеет.

— Да, — сдержанно согласился Дронго, — я вас понимаю.

Утром позвонил Вейдеманис. Он был еще в Рязани и поэтому говорил приглушенно, опасаясь, что его могут услышать.

— Геннадий Кичинский был здесь известным человеком, — передал Вейдеманис, — все очень переживают, что он покончил с собой. Но говорят, что в последнее время он часто пил, срывался, у него постоянно была какая-то депрессия. У него брат работает прокурором в областной прокуратуре.

— Брат рассказывал мне, что недавно Кичинский встречался с чеченцем или ингушем, который вышел на свободу. Приехал из Москвы. Если сумеешь узнать, как звали этого человека, я тебе памятник поставлю. А если фамилию узнаешь, то просто монумент воздвигну. Самого Церетели попрошу.

— Не попросишь, — вздохнул Вейдеманис, — он не согласится. Ты же знаешь: он только царей и святых лепит. А я не подхожу под эти категории. Но все равно приятно. Буду работать.

Ровно через пять с половиной часов Эдгар перезвонил.

— На монумент я себе заработал, — сообщил он радостно, — удалось узнать, кто приезжал в Рязань и встречался с Кичинским. Это Умар Салихов. Он был арестован еще в девяносто седьмом. Получил пятнадцать лет лагерей. Отсидел больше девяти с половиной лет. Вышел на свободу. И приехал в Рязань к своему родственнику. Видимо, Кичинскому передали, что такой опасный фрукт разгуливает в области, и он решил с ним встретиться. Самое интересное, что Салихов обвинялся в нападении на новгородский ОМОН. Можешь себе представить такое совпадение?