Чингиз Абдуллаев: Путешествие по Апеннинам

— Я рад вас слышать, — признался Дронго.

— Так рады, что давно не звонили ни ему и ни мне? Учитывая разницу в возрасте, мне казалось, что вы должны были бы проявлять большее внимание к таким старикам, как мы.

— Мне неудобно вас беспокоить, — выдавил Дронго. — Комиссара Брюлея я видел в прошлом году в Алгарве, в Португалии.

— Я об этом читал в наших газетах. Все европейские газеты написали об аресте убийцы, которого вы с ним нашли. Подождите, комиссар Брюлей у меня в номере. Так вот, он возражает против такой формулировки, говорит, что убийцу сумели вычислить именно вы.

— Он, как всегда, скромничает. Без его помощи я ничего не сделал бы…

— Если комиссар Брюлей считает, что убийцу нашли вы, значит, все так и было, — перебил его Доул. — Вы хотите о чем-то меня спросить?

— Да, — отозвался Дронго. — Мне не хочется признаваться, что я предполагаю самое худшее. Скажите, у меня есть время? Или мне нужно ехать в аэропорт прямо сейчас?

Доул молчал ровно две секунды. И оба правильно оценили возникшую паузу.

— Рад, что вы все поняли, — проговорил наконец Доул. — Я на вашем месте выехал бы в аэропорт прямо сейчас. И первым же рейсом вылетел в Москву. Прямо сейчас, — настоятельно повторил он.

— Настолько все плохо? — Дронго постарался задать вопрос спокойно, но дрогнувший голос, кажется, его выдал.

— Я не люблю пугать, но положение слишком серьезное…

— Да уж, если вы вдвоем приехали за мной, похоже, случай почти безнадежный. Что случилось? — И, не дожидаясь ответа, все же решился произнести самое страшное: — Что-нибудь с Джил? Я еще не говорил с ней сегодня…

— Лучше не звоните ей, — вдруг сказал Доул.

— Господи, — пробормотал Дронго, — только этого не хватало! Что-то случилось с ней? Или с детьми?

После рождения второго ребенка Дронго был просто обязан переехать в Италию, чтобы жить вместе с ними. Но проклятая привычка к одиночеству, его ненужная известность и способности аналитика, известные всей Европе, требовали только прежнего образа жизни. Он считал, что не имеет права подставлять свою семью, занимаясь делом, которое ему нравится. Кроме того, это было единственное дело, которое позволяло ему оставаться независимым и зарабатывать деньги, чтобы не сидеть на шее у Джил. Своеобразное сочетание в Дронго западного и восточного человека еще раз ярко проявилось в этом положении. С одной стороны, ему был присущ западный рационализм, с другой — восточная иррациональность. Именно умение выстраивать логические схемы одновременно со способностями мистического предчувствия не раз спасали ему жизнь. В нем удивительно уживались склонность западного человека к свободе и черты восточного деспотизма самостоятельного мужчины.

Как только Эдгар сообщил ему, что в Москву прилетели инспектор Доул и комиссар Брюлей, он сразу почувствовал, что произошло что-то невероятное. И его догадка, как всегда, оказалась правильной.

— Я им позвоню, — отрезал Дронго. Он столько лет пытался вывести семью из-под удара, но вот ничего не вышло.

— Вы их не найдете, — слова Доула причиняли ему почти физическую боль. — Ни один их телефон не работает. Даже ее отец не знает, где она находится. Она и дети…

— Вы хотите сказать, что их похитили?

— Нет. Я хочу сказать, что их увезли. Увезли по нашей просьбе. И единственный человек, который знает, где они сейчас, сидит рядом со мной. Это комиссар Дезире Брюлей. Вот поэтому он и прилетел со мной в Москву. И даже меня не посвятили в эту тайну.

— Спасибо, — пробормотал Дронго, с силой сжимая телефонный аппарат. — Признаюсь, вы меня очень испугали. У меня уже давно не было такого паршивого состояния.

— Так и должно было быть. Брюлей справедливо решил, что они нуждаются в нашей защите. Когда вы к нам прилетите, мы расскажем обо всем подробнее.

— Через полчаса я буду в аэропорту. Кто еще знает об этом?

— Больше никто. Только комиссар Дезире Брюлей. Вы доверяете нашему другу комиссару?

— Как самому себе, — улыбнулся Дронго. — Я не знаю, что у вас случилось, но в любом случае спасибо вам за все.

— Дронго, — услышал он знакомый голос комиссара Брюлея, — я хочу, чтобы ты летел к нам спокойно. Быстро насколько возможно, но абсолютно не волнуясь за свою семью. Я скажу тебе только одну фразу, чтобы ты понял степень опасности и оценил степень надежности. Твоя семья находится в том же убежище, куда отправили и мою жену. Ты все понял?

У Мишеля Доула не было жены, а у комиссара — детей. Дронго часто думал над этим парадоксом. Самые известные сыщики Европы никогда не позволяли себе заводить семьи, словно над ними висело некое проклятие. Фредерик Миллер из Бельгии никогда не был женат. Мишель Доул из Великобритании тоже оставался холостяком. Единственный из них, комиссар Дезире Брюлей, проработавший всю жизнь в Париже, был женат, но не имел детей. Каждый из них словно понимал зависимость их профессии от личных обстоятельств, которые могли помешать успешной деятельности. Кстати, в Америке просматривается такая же картина. Самый известный частный детектив Соединенных Штатов — Рекс Тодхантер ведет замкнутый, уединенный образ жизни, прибегая для сбора необходимых сведений к услугам своих помощников, но, судя по всему, и не помышляет обзаводиться собственной семьей.