Чингиз Абдуллаев - Совесть негодяев

— Обязательно. Прямо у трапа встретим. Не волнуйся.

— Мои ребята его в лицо знают.

— Все понимаю, родной, все сделаю.

— И еще… — попросил в конце Багиров.

— Да, — насторожился Гурам.

— Не жалей никого, Гурам, — вдруг открытым текстом сказал Багиров, — это не тот случай, дорогой.

Хотивари сжал кулаки так, что хрустнули костяшки пальцев.

— Не буду, — пообещал он свирепо и положил трубку.

Уже на следующий день сразу в нескольких центральных газетах появились заметки о дружбе Хотивари с Карахановым, об их сотрудничестве. В «Литературной газете» вышла даже статья об их дружбе. Журналист, очевидно, получивший какую-то информацию, писал о встрече на даче Хотивари, считая, что разоблачает таким образом лидеров грузинской и чеченской мафии. Честный дурачок не понимал, что такое разоблачение очень нужно Гураму. Правоохранительных органов Хотивари не боялся давно, но все чеченцы должны были узнать, что между ними не было вражды.

В этот день прилетел человек Багирова из Лондона. Он привез в конверте решение босса азербайджанской группировки. Через три часа после этого в кабинет ресторана Сеидова, где он принимал своих гостей вошли двое прилично одетых молодых человека и из автоматов буквально изрешетили самого Сеидова и его гостей. Багиров самостоятельно решал, когда именно нужно отправить «на покой» того или иного из своих заместителей.

В конверте было и имя нового человека, отныне заменившего Рауфа Сеидова на его месте. Это был Керим Алиев, президент одной из самых процветающих компаний России, работавший в сфере обслуживания. Уже вечером этого дня новый заместитель позвонил Хотивари, предложив услуги трех сотен своих боевиков.

На следующий день появилось еще несколько сообщений о нападении на дачу Хотивари. На этот раз тон был совсем другой. И.о. прокурора, осмелившегося возбудить уголовное дело, в том числе и против самого Хотивари, начали поливать грязью. Появились заметки о его нечистоплотности, о связях его супруги с сомнительными фирмами, о его родственниках и знакомых. Шла целенаправленная пропаганда против и.о. И хотя сам и.о. не вызывал особых симпатий, тем не менее никому даже в голову не пришло поинтересоваться — почему вдруг началась такая массированная пропагандистская акция.

В воскресенье сразу две аналитические программы — на первом канале «Останкино» и в программе НТВ — передали материалы о нападении на дачу Хотивари, рассказав на этот раз всю правду. Журналисты искренне считали, что выполняют свой долг, не понимая, что работают на мафию. Опытная рука Рубинчика направляла все их действия.

И наконец из Грузии начали прибывать отборные боевики. Сам Давид Гогия, узнавший о нападении на дачу Гурама Хотивари, прислал своих людей. Теперь Асланбеков почувствовал неладное. Он вдруг обнаружил, что остался совсем один. Даже те чеченцы, которые всегда поддерживали его в силу общей клановости и землячества, начали отходить от него. Исахан Караханов был героем, воевавшим на стороне Дудаева против российских войск. Хаджи Асланбеков был соглашателем, решившимся поддержать оппозицию в её борьбе против официального Грозного. И, кроме всего прочего, все теперь знали о нападении на дачу Хотивари, совершенную боевиками Асланбекова и людьми Хлыщова.

В эти последние дни Хаджи начал лихорадочно метаться. Он обратился за помощью к крупной казанской группировке Мансурова, но получил решительный отказ. После смерти Лазарева, убитого в здании Государственной Думы, благоразумный Мансуров не хотел портить ни с кем отношений.

Все попытки Асланбекова встретиться с Михаилом Никитиным также потерпели крах. Никитин хорошо представлял себе настроение своих людей по всей Москве, которые никогда бы не поняли его переговоров с чеченскими боевиками. Асланбеков, внезапно оказавшийся вообще без поддержки, понял, что драться придется в одиночку. И за собственную жизнь.

В воскресный день Хлыщов обычно приезжал в центр города и обедал в ресторане «Токио». Он, выросший на кухне у матери, которая работала кухаркой в одном из затрапезных кафе Подмосковья, почему-то полюбил именно этот ресторан. Может, потому, что здесь было нечто особенное, отличавшее его от других ресторанов. В кабинетах и в залах столы располагались буквой «п», а в пространстве между столами стояли плиты, на которых подошедшие повара прямо при вас готовили различные блюда, заказанные по вашему желанию.

Может, этот ресторан просто напоминал Хлыщову его детство, и привычные кухонные запахи как-то успокаивали его мятежную душу. Кроме всего прочего, он был наркоманом, а в отдельных кабинетах ресторана можно было сочетать приятное с полезным.