Чингиз Абдуллаев: Субъект власти

Старик жадно схватил конверт, открыл его и принялся, не спеша, пересчитывать деньги. Дзевоньский терпеливо ждал. Наконец Вебер закончил считать, кивнул:

— Все правильно.

— Где он? — сразу спросил Дзевоньский.

— В Перу. Служба безопасности президента. Он работал еще с Фухиморой, потом перешел к новым властям. Он их главный аналитик. Сейчас его знают под фамилией Перейра.

— Спасибо, — Дзевоньский подумал, что за эту информацию они могли бы заплатить в десять раз больше.

— Надеюсь, мы больше никогда не увидимся, — усмехнулся Вебер. Было заметно, что его обрадовал этот конверт.

— Прощайте, — вместо ответа произнес Дзевоньский. Затем поднялся и быстро пошел к соседнему дому, за которым его ждала машина. По дороге кивнул своим помощникам, разрешая им действовать. Откуда мог знать несчастный Вебер, что в его доме произведен тщательный обыск и его заготовленное письмо уже перехвачено. Утром его супругу выманили из дома, сообщив ей о выигрыше стиральной машины, которую она должна получить в магазине, куда ее повезли люди Дзевоньского. Оформление должно было занять весь день. Счастливая женщина не могла поверить, что получает такой ценный приз. Ей пообещали вернуться вечером домой с новой стиральной машиной.

Вебер не спеша поднялся и пошел в противоположную сторону. Полученная сумма позволяла помечтать. Он уже давно не имел столько денег сразу. Пожалуй, этим летом они с женой смогут поехать в Италию. И вообще смогут позволить себе некоторые удовольствия.

Он не услышал, как мимо прошли двое молодых мужчин. А на улице было много людей, и он не боялся посторонних прохожих. Его не станут убивать на глазах у всех, полагал Вебер. И это стало его последней ошибкой в жизни. Один из прохожих обогнал его справа и прижал к дому. У второго, находившегося сзади, в руках была трость, и он больно уколол Вебера в ногу. Старик гневно обернулся, чтобы сделать замечание, и в последнюю секунду вдруг осознал, что это не случайный укол. Но осознал слишком поздно, уже падая на тротуар. Поддержавший его первый мужчина одним ловким движением достал конверт из его кармана. К ним уже спешили прохожие. У старика был обычный сердечный приступ, которые частенько случаются в таком преклонном возрасте. Письмо насчет «Герцога» и условий сегодняшней встречи было изъято из квартиры Вебера еще два часа назад.

Дзевоньский сидел в машине, когда ему позвонили. Выслушав сообщение, он отключил аппарат, ничего не сказав. Ему не хотелось комментировать по телефону действия своих помощников. После первой неудачи в Лондоне они не имели права повторить ошибку. Хотя с Лондоном они еще не все закончили. Ведь никто не давал гарантии безопасности мистеру Хеккету.

Он почувствовал внимание этого человека, едва появившись на улице. Впрочем, его уже давно не удивляла постоянная слежка, которую он все время видел за своей спиной. Его телефоны прослушивались, за его домом вели наблюдение, всех людей, которые появлялись рядом с ним, тщательно проверяли. Такой была его обычная жизнь на протяжении последних пятнадцати лет.

Сразу после падения Берлинской стены генерал Гельмут Гейтлер эмигрировал в Советский Союз. Он понимал, что охота за ним начнется с первого дня объединенной Германии, и не стал дожидаться официальной объявленной даты третьего октября девяностого года. После падения стены в местных отделениях «Штази» начались погромы. Многие офицеры, не видя выхода, стрелялись, некоторые эмигрировали, часть предпочла сбежать в Южную Америку или в другие страны Европы на заранее приготовленные квартиры. Но генерал «Штази» Гейтлер не мог спрятаться, даже если бы захотел. Его фотографии несколько раз появлялись в газетах, он был известным человеком.

В Москве его приняли неплохо, выделили квартиру, оформили денежное пособие, разрешили вызвать жену, дочь, двух внуков. Ему казалось, что можно будет попытаться начать все сначала. Его опыт, знания, связи могли пригодиться. Кроме Гейтлера в Москву тогда эмигрировало еще несколько бывших руководителей «Штази», среди которых был и легендарный генерал Маркус Вольф, которого все они считали своим учителем. В Москве генерала Вольфа привычно называли «Мишей». Почти все бывшие генералы восточногерманской разведки неплохо владели русским языком, а для некоторых этот язык был почти таким же родным, как и немецкий.

Они с нарастающим сомнением и с беспокойством следили за событиями внутри Советского Союза. К лету девяносто первого обстановка накалилась до предела, становилось ясно, что внутри страны происходят метаморфозы, вызывающие кардинальные изменения в политике бывшей супердержавы. Любому аналитику было ясно, что огромная страна неудержимо рвалась к катастрофе.