Чингиз Абдуллаев - Субъект власти

Тот свой телефонный звонок он запомнил навсегда. Когда это было? Всего лишь восемь лет назад. А кажется так давно. Или один день, проведенный в президентском кресле, нужно считать за три? А может, за все пять? Мера ответственности, свалившаяся на него, оказалась самой тяжкой ношей в его жизни. Когда бывший президент впервые предложил ему стать его преемником, он отказался. Причем отказался совершенно искренне, полагая, что «шапка Мономаха» не для него.

Но через несколько дней согласился. Будучи человеком дисциплинированным и ответственным, он представлял себе невероятный объем работы и сложность руководства такой огромной страной. Но, оказалось, не мог представить все. В стране тысячелетиями складывались традиции. От первого лица зависело многое, если не все. К этому трудно было привыкнуть и почти невозможно этому соответствовать. Но он с самого начала понял, что обязан держать планку. И старался изо всех сил, хотя не всегда и не все получалось.

Вечером перед сном президент еще раз вспомнил о той папке и о разговоре с руководителем Службы Безопасности. Интересно, кого они найдут, подумал он без страха. Ему было действительно интересно. С этой мыслью президент и заснул.

Деньги привезли в небольшом чемоданчике — миллион евро, в различных купюрах. Чемоданчик лежал в спальне, и казалось, что Гельмут Гейтлер забыл об этих деньгах. Он еще несколько раз исчезал из поля зрения своих наблюдателей. Дзевоньский не снял наблюдения, пояснив, что эти люди нужны для охраны и помощи. Сальков по-прежнему ни о чем не догадывался, катая архитектора из Праги по городу. А Гейтлер все также неожиданно куда-то пропадал и отсутствовал по несколько часов, словно просто выпадал из этого пространства, а затем также неожиданно появлялся. Дзевоньский устал от его бесконечных поездок, но старался никак не комментировать действия своего подопечного. Так прошло еще несколько дней.

В этот вечер Гейтлер вернулся позже обычного, в половине двенадцатого вечера. Поднялся к себе в комнату и довольно долго переодевался. Дзевоньский в гостиной терпеливо ждал, когда наконец Гейтлер спустится вниз. Генерал вышел в половине первого ночи, словно хотел окончательно его добить. Дзевоньский сидел перед камином, потягивая легкое чилийское вино. Когда Гейтлер наконец спустился, он, не оборачиваясь, спросил:

— Ужинать будете? Наша кухарка уже уехала, но оставила вам еду. Кажется, все наши сотрудники уже прониклись уважением к такому трудоголику, как вы, — Дзевоньский намеренно говорил по-немецки, словно для того чтобы показать, как он недоволен поведением своего подопечного.

— У меня были дела, — устало пояснил Гейтлер. Он был в шерстяном джемпере и серых брюках. — Я понимаю, что со стороны это выглядит как издевательство. Но мне кажется, что мы договорились. В общем, я пытаюсь разобраться в нашей ситуации. Для этого мне нужно получить как можно больше информации. Самому понаблюдать за передвижениями нашего «субъекта».

— Вы с ума сошли? — спросил Дзевоньский, поворачиваясь к собеседнику. — Каким образом вы это делаете? Или вы собираетесь следить за его передвижениями? Вас мгновенно вычислят. Любой человек, оказавшийся больше одного раза на пути маршрута президентского кортежа, сразу привлечет к себе внимание.

— Могли бы мне этого не говорить. Я случайно дважды оказывался в такси, когда их кортеж въезжал к Кремль. Я в это время говорил по телефону.

— Какому телефону?

— Я купил несколько мобильных телефонов. Не беспокойтесь, никаких особых разговоров я не веду. И вообще, я представляю, что нужно делать и как. Что нам оставили на ужин?

— Кажется, она готовила курицу, картофель, какие-то салаты. И какие-то котлеты. Она неплохая кухарка, но у нее слишком специфическое понимание еды. Готовит в основном местные блюда.

— Я пойду на кухню, — решил Гейтлер.

Кухня была оборудована новой итальянской мебелью со встроенной техникой. Этот дачный поселок появился всего лишь несколько лет назад. И дом сдали всего лишь месяц назад, подписав договор аренды с фирмой, занимающейся ландшафтным дизайном. Предоплата была произведена за год вперед.

Гейтлер сидел за столом и сосредоточенно жевал холодные котлеты, когда на кухню вошел Дзевоньский.

— Хорошая еда, — одобрил Гейтлер. — Не понимаю, почему она вам не нравится. Я думал, у всех славян одинаковый вкус. Вам должно нравиться.

— Вы еще и расист? — беззлобно заметил Дзевоньский, усаживаясь напротив. — Не любите славян?