Чингиз Абдуллаев - Субъект власти

Некоторые улицы в центре изменились настолько, что их невозможно было узнать. Некоторые переулки превратились в пешие торговые улочки, закрытые для машин. Гейтлер намеренно, чтобы убедиться в профессионализме Салькова и проверить, каким образом за ним организовано наблюдение, выбирал различные маршруты. Долго проверять не пришлось. У Дзевоньского в Москве было не так много сотрудников, поэтому за ними постоянно следовал черный внедорожник «БМВ», в котором находилось двое мужчин. К вечеру первого дня поездок Гейтлер уже не сомневался в профессионализме своего водителя и в аккуратности тех, кто за ними наблюдал. На следующий день с утра он назвал Салькову конкретный адрес, куда они выехали в девять утра. Без пятнадцати десять, остановив машину на Сретенке, Гейтлер вышел из автомобиля и исчез, предупредив водителя, чтобы тот его ждал. Сальков, привыкший за время работы к многочасовому ожиданию клиентов, согласно кивнул.

Гейтлер отсутствовал целых два часа, когда наблюдавшие за Сальковым сотрудники позвонили Дзевоньскому.

— Он пропал, — коротко сообщил один из них.

— Как это пропал? — не понял Дзевоньский.

— Остановил машину и вошел в какой-то подъезд. С другой стороны там есть выход, мы о нем не знали. Может, он поднялся к кому-то на этаж? Но мы не знаем, в какую квартиру…

— Где его машина?

— Стоит у дома и ждет.

— Вы тоже ждите, — распорядился Дзевоньский. Нельзя было выдавать своих истинных чувств. Он знал, что в таких случаях важно не сорваться. Однажды он уже чуть не сорвался в Лондоне, когда ему отказал Хеккет.

Прошло еще два часа. Гейтлер не появлялся. Дзевоньский дважды перезвонил своим наблюдателям. И оба раза старался говорить ровным, спокойным голосом, ничем не выдавая своего волнения. Еще через час Гейтлер вышел из подъезда дома и сел в машину Салькова.

— Все нормально? — спросил Николай.

— Да, — кивнул Гейтлер. Со своим водителем он говорил по-русски, но преднамеренно с чудовищным акцентом, чтобы не выдать своего отличного знания языка.

Когда Дзевоньскому сообщили, что Гейтлер снова сел в машину, он достал носовой платок, вытер лицо и впервые за весь день облегченно выдохнул. Несмотря ни на что, он волновался. Такой человек, как Гейтлер, мог выкинуть любой трюк, устроить все что угодно. Гейтлер, разумеется, ошибался, когда говорил ему, что мало кто знает об успехах его бывшего отдела. О некоторых успехах генерала Гельмута Гейтлера отлично знали во всем мире. Его операции изучались во многих разведках мира, они давно стали частью тех легенд, которые окружали существование восточногерманской разведки и ее легендарного руководителя Маркуса Вольфа. В Польше до событий восемьдесят девятого года генерал Дзевоньский жил под другой фамилией. Он был одним из самых молодых руководителей польской разведки. Гейтлер был прав, когда предположил, что он работал в контрразведке. Дзевоньский возглавлял контрразведку во внешней разведке. Это была элита профессионалов, которые проверяли разведчиков, внедрившихся в других странах, на их лояльность центру.

Дзевоньский слышал об операциях Гейтлера еще в семидесятые годы, когда был молодым сотрудником польской разведки. В восьмидесятые он стремительно продвигался по служебной лестнице. Но для него все закончилось в восемьдесят девятом, когда к власти пришло первое некоммунистическое правительство Мазовецкого. Именно тогда молодой тридцативосьмилетний генерал понял, что игра закончена. И начал готовить свое отступление. Через два года он вышел в отставку, уже имея небольшую фирму, на счета которой переводил деньги.

Но бизнесмена из него не получилось. Фирма довольно быстро закрылась. А Дзевоньский начал заниматься тем, чем занимался и раньше — стал давать консультации по вопросам безопасности нарождающегося польского бизнеса. Работы было много. Затем он переехал в Бельгию, где по-прежнему нуждались в его «консультациях». О возвращении на родину не могло быть и речи. Там его уже искали, обвиняя во многих преступлениях. Дзевоньский считался одним из лучших специалистов по странам Восточной Европы. Поэтому именно его нашел несколько месяцев назад посредник, предложивший неслыханные гонорары и невероятные условия для выполнения особо сложной задачи. Дзевоньский не колебался. К этому времени он превратился в абсолютного циника и преступника, выдачи которого могли потребовать сразу несколько государств. Умный профессионал, он понимал, что для такой операции ему понадобится настоящий специалист, аналитик высшего класса. И сначала обратился к профессионалу, чья квалификация не вызывала сомнений, как и его страсть к деньгам. Но ошибся. Хеккет испугался, он слишком хорошо представлял себе последствия этой акции. Дзевоньский ошибся лишь в одном: Хеккету нравилась публичная жизнь и он не собирался исчезать навсегда.