Чингиз Абдуллаев - Время нашего страха

– Что же в этом хорошего? – печально спросил Дронго. – Кандидат наук и преподаватель института вынужден работать сторожем в туберкулезном санатории. Хотя, когда, вы сказали, это было? Восемь лет назад. Я даже могу вам точно сказать, что это случилось сразу после августа девяносто восьмого. Верно?

– Кажется, да, он устроился на работу в сентябре. А как вы угадали?

– Я не угадывал. Тогда было сложное время.

– Поэтому мы никому и не отказываем. У нас по штату положено иметь двух сторожей каждые сутки, но найти столько нормальных мужчин очень трудно. Кто-то прогуливает, кто-то уходит в запой, и нам приходится его увольнять. Поэтому мы решели брать трех сторожей и доплачивать им полштата. Так удобнее. И люди у нас солидные, почти не пьющие.

– Низамов пил?

– Никогда его пьяным не видел. Иногда, наверно, пил, но очень умеренно.

– А в тот день, когда его убили?

– Тоже не пил. Во всяком случае я не видел.

– К нему кто-то пришел?

– Видимо, да. Но мы никого не видели. Сторожа ночуют в своих помещениях, и это убийство произошло ночью. У нас весь санаторий утром на ушах стоял, все чуть с ума не сошли.

– А к Низамову часто ходили чужие?

– Никогда не ходили. Я во всяком случае никого не видел. У нас не такое место, чтобы сюда ходить на экскурсию. И чужие здесь не бывают.

– Вы можете показать мне, где произошло убийство?

– Пойдемте, – сразу согласился Куркутов, легко поднимаясь из-за стола.

Они вышли из здания. Мимо проходила пожилая санитарка. Она немного хромала.

– Тетя Маня, пройдите и посмотрите третий корпус, – крикнул ей Куркутов. – Там никто не убирал сегодня с утра.

– Убирали, – возразила санитарка. – Там утром Зина работала.

– Не убирали, – разозлился Куркутов. – Я сам проверял. Скажите им, чтобы убрали.

– Они убирали, – снова упрямо возразила тетя Маня.

Куркутов махнул рукой и пошел дальше. У входа в санаторий находилась небольшая сторожка. Они подошли ближе, из сторожки вышел высокий мужчина лет шестидесяти пяти. У него были седые кустистые брови, резкие, грубые черты лица, тяжелый подбородок и почти не тронутая сединой шустая шевелюра.

– Добрый день, Мухтар Ибадович, – поздоровался он, протягивая руку.

– Здравствуйте, Всеволод Константинович. – Куркутов пожал руку вышедшему и представил его своему спутнику: – Это руководитель их бригады. Начальник нашей хозяйственной части. А это наш гость из Москвы. Опять по делу Низамова.

– Понимаю. – У завхоза была военная выправка, и он был одет в старые армейские брюки и защитного цвета рубашку. – Чем могу быть полезен?

– Вы вышли из комнаты, когда увидели, как мы к вам подходим? – уточнил Дронго.

– Да, конечно. У нас из окон хороший обзор. И в сторону дороги, и в сторону санатория, – махнул рукой Всеволод Константинович. – Но над воротами ещё установлена камера.

– Значит, вы можете увидеть любого, кто к вам подходит, и с любой стороны. А если ночью?

Вместо ответа Всеволод Константинович показал на фонари, стоявшие по обе стороны от дома.

– Ночью тоже всё видно. Вы, наверно, думаете, что кто-то чужой прокрался к Байраму и его задушил. Только это чушь, и я сразу об этом сказал. И следователю, которая сюда приезжала. И сотрудникам милиции. Никто чужой здесь появиться не мог. Низамов бы его увидел. Он был очень дисциплинированный и надежный человек. К работе относился добросовестно. Никогда не спал и не пил. По положению я иногда должен их проверять. И я всегда их проверял. Моя квартира отсюда недалеко, за дорогой. Все знают, что я даже ночью могу приехать и проверить.

– А где сейчас сторож?

– Пошел смотреть наши трансформаторы, – пояснил Всеволод Константинович. – Он ещё и электрик по совместительству. Они вдвоём с Мишей, – пояснил он, уже обращаясь к Куркутову, – а я его пока подменяю.

– Можно войти внутрь? – спросил Дронго.

– Конечно. – Всеволод Константинович посторонился, пропуская гостя в сторожку.

Большая просторная комната. Три окна, выходившие в разные стороны. Кровать, небольшой старый телевизор, кажется, ешё допотопная «Юность», столик, холодильник, несколько стульев. Ешё один черно-белый телевизор установлен на полочке, прибитой к стене. Нет, это не телевизор, понял Дронго. Сигнал с камеры поступает на этот монитор. Достаточно аскетическая обстановка.

– Вот здесь его и задушили, – показал на кровать Всеволод Константинович. – Хорошо, что у нас люди смелые, не верящие в приметы. Но кровать мы всё равно поменяли. Никто не хотел оставаться в комнате со старой кроватью.