Чингиз Абдуллаев - Только свои

Гулсум была его любимой дочкой. Но после ее свадьбы с Анваром все изменилось. Моя сестра не могла простить родителям, что те согласились выдать ее замуж за этого наркомана. Не могла и не хотела прощать. И еще сегодня днем она узнала, что никогда не сможет иметь детей. Для женщины это может быть сильным психическим ударом. Гулсум могла решить, что в этом виноват отец. Взяла яд и привезла его сюда. Может, поэтому она зашла ко мне, чтобы поговорить в последний раз? И принять решение. Может, она считала, что таким образом мстит отцу за свою сломанную жизнь? Хотя почему сломанную? Тудор – прекрасный парень, у нее теперь все хорошо, а врачи могут вылечить сейчас любую женщину. Если ей больно, это еще не значит, что она должна сделать больно и всем своим близким – матери, брату, отцу.

Больше никого нет. Всех подозреваемых я назвал. Всех шестерых. Но был еще седьмой. Тоже подозреваемый, которого никак нельзя исключать. В хорошем детективе в самом конце повествования именно он оказывается убийцей. Это сам рассказчик. Кажется, такой прием был у Агаты Кристи. Ее потом за это даже исключили из какой-то детективной ассоциации. Нам об этом рассказывали в институте. Значит, я веду рассказ и подозреваю всех остальных, в том числе и своих близких. А потом, в самом финале, выясняется, что убийца-то именно я. Эффектный финал, только очень глупый. Мне-то зачем убивать моего отца? Я же не идиот. Всю свою жизнь я видел от него только хорошее. Да, иногда он забавлялся с девочками, очень неплохо провел сегодня время с нашей гостьей, изменял моей матери. Ну и что? За это я должен был его убить? Еще он говорил мне о финансовых проблемах. Акции были не именные, я мог взять их себе и стать миллионером сразу после его смерти. Чушь какая-то! Он и так отдал бы мне все эти акции. Я точно знаю, что никогда его не убивал. И даже не желал его смерти. У меня нет никаких комплексов по отношению к отцу. Его я любил и теперь готов растерзать его убийцу. Уж я не говорю о том, сколько проблем создала мне его смерть. Придется везти тело на родину, устраивать торжественные траурные поминки, возводить соответствующее надгробие… Все расходы лягут на меня. Просить Тудора глупо и некрасиво. Такие расходы должен нести сын, хотя я думаю, что и моя сестра должна оплатить половину расходов. Нет, я не циник. Я просто стал таким, какими стали мы все в этом новом веке. Я умею считать деньги и пытаюсь быть современным. Но отца я не убивал.

Семь человек, один из которых должен иметь основания для убийства. Очень веские основания. Все понимают, что убийство посла вызовет грандиозный скандал. А убийство в загородном доме, где никого не было, кроме самых близких людей, вызовет еще больший скандал. Но кто-то сознательно пошел на него? А если отца давно хотели убить? Ведь кто-то ворвался и полоснул его по руке вчера в Лондоне, кто-то сегодня пытался залезть в наш дом. Я замер. А если все гораздо проще? Не коньяк был отравлен, а бокал. Стенки бокала могли быть заранее вымазаны сильнодействующим ядом. Нет, не получается. Каким образом отец должен был взять именно тот бокал, который был нужен для убийства? С такой же вероятностью этот бокал мог взять любой из нас. Не получается, нет, эта моя версия не подходила. Но я подумал, что насчет незнакомцев, пытавшихся влезть в лондонскую резиденцию отца и в этот дом, нужно будет обязательно рассказать полиции. Возможно, мы еще чего-то не понимаем. Нужно более внимательно исследовать кабинет, вдруг в этом старом доме есть какая-то потайная дверь? Опять не получается. Вот так я выдвигал версии и сам же их опровергал. Ведь мы взяли бокалы, когда все вместе вошли в кабинет. Все четверо мужчин. Потом за нами пришли женщины. Никого чужого не было. Никакой двери здесь не может быть не потому, что в этих домах не бывает таких дверей. Очень даже бывают, и не одна. Но никто чужой сюда после нас не входил. И значит, остаются шесть подозреваемых. Или семь вместе со мной?

Гулсум пыталась убедить мать подняться в спальню и прилечь. Но та отказывалась. Единственное, что нам удалось сделать, это пересадить ее в кресло и накрыть пледом. Мама сидела, уронив голову, и о чем-то размышляла. За одну ночь она на наших глазах превратилась в старую женщину. Я не мог смотреть на нее, вышел из кабинета, пройдя в гостиную, вошел в столовую. Там уже собрались все остальные. Салим сидел за столом и что-то ел. Похоже, смерть друга и хозяина дома не сказалась на аппетите этого быка. Лена устроилась у камина с большим бокалом в руках, наполненным джином с тоником. Она была задумчива и мрачна.