Чингиз Абдуллаев - Окончательный диагноз

Часы показывали половину десятого вечера, когда машины въехали в поселок. Дежуривший охранник узнал автомобиль Потапова. Едва машина показалась у ворот, охранник сообщил о приезде генерала дежурившим офицерам. И пока автомобиль доехал до небольшого двухэтажного дома в глубине поселка, сотрудники службы охраны уже были готовы встретить Потапова и его спутников у дома. Дронго взял с собой Вейдеманиса, наблюдательность которого часто помогала ему в подобных ситуациях.

Двое офицеров службы охраны мрачно наблюдали, как Дронго выходит из машины. Один был среднего роста, широкоплечий, с глубоко запавшими глазами и короткой стрижкой. Второй был высокого роста, крупнее и массивнее коллеги, с характерным азиатским разрезом глаз. Сотрудников прокуратуры и ФСБ у дома уже не было, они покинули его днем, отправив тело погибшего в морг на вскрытие. Позднее тело должны были перевезти в другое место для проведения траурной церемонии.

– Николай Числов, – представил первого офицера Потапов, – а это Шариф Гумаров, руководитель отдела. Знакомьтесь. Тот самый известный Дронго, о котором мы говорили. А это его напарник Эдгар Вейдеманис.

В рукопожатиях не было необходимости. Все просто кивнули друг другу в знак приветствия и пошли в дом.

В местах, где совершаются преступления, всегда особая энергетика. В этом Дронго убеждался много раз. Войдя в дом, он подивился царившей здесь странной тишине.

– Кто-нибудь остался в доме? – тихо спросил Дронго.

– Да, – кивнул Числов, – жена и сын покойного, на втором этаже. Мы попросили их все проверить, чтобы убедиться в сохранности остальных вещей.

– Вскрытие уже было? – задал еще один вопрос Дронго.

Числов взглянул на Гумарова. Тот молча кивнул. Очевидно, он не отличался разговорчивостью и предпочитал, чтобы об известных фактах рассказывал его сотрудник.

– Вскрытие уже провели, – подтвердил Числов. – Патологоанатомы констатировали смерть от выстрела, сделанного почти в упор. На рубашке погибшего и вокруг раны сохранился четкий пороховой след. Есть также пороховые ожоги, которые возникают при выстрелах с очень близкого расстояния.

– Вот так, – заинтересовался Дронго. – Вы об этом не говорили, Леонид Александрович.

– Вы все равно бы об этом узнали, – негромко ответил Потапов. – Я считал, что будет лучше, если вы сами, приехав сюда, все увидите собственными глазами.

– Пороховые ожоги от выстрела в упор… – нахмурился Дронго. – Вы можете показать, куда был произведен выстрел? – обратился он к Числову.

Тот посмотрел на Потапова и Гумарова и, не увидев в их глазах возражения, правой рукой показал на область сердца.

– Вот сюда, – сказал он, – прямо в сердце. Или чуть ниже.

– Может, он сам застрелился? – предположил Дронго. – Такой вариант возможен?

– Где же тогда пистолет? – возразил Потапов. – Куда он делся? И почему пропала коллекция монет? Кроме того, самоубийцы обычно оставляют записки с объяснениями причин своего поступка. Вы думаете, что Глушков, решив застрелиться, не оставил бы подобной записки?

Дронго, никак не прокомментировав его вопросы, вошел в небольшой холл и огляделся по сторонам. Дом был небольшой, всего несколько комнат – две на первом этаже плюс кухня и три на втором. Кабинет хозяина и две небольшие спальни – Глушкова и его супруги – находились наверху. На первом этаже к кухне примыкала столовая, а с правой стороны располагалась гостиная.

Из гостиной вышел молодой человек в темно-сером джемпере и синих брюках. Дронго вспомнил фотографию бывшего вице-премьера, которую показывали по телевизору. Молодой человек был удивительно похож на отца. Такое же круглое лицо, густые брови, очки.

– Сын академика Глушкова Олег, – представил его Потапов, – а это наш эксперт, – указал он на Дронго, но не назвал его имени.

Дронго кивнул.

– Садитесь, – пригласил гостей Олег, указывая на диван и стулья, стоящие вокруг стола. Сам он сел в кресло и тяжело вздохнул. – Все произошло так неожиданно, так страшно. Мы осмотрели все комнаты. Но, кроме коллекции монет, ничего больше не пропало. Так, во всяком случае, считает и Вероника Андреевна.

Дронго, нахмурившись, посмотрел на Потапова. Кажется, генерал не сообщил ему какие-то нужные сведения. Почему сын называет свою мать по имени-отчеству.

– Где она сейчас? – поинтересовался Потапов.

– В своей спальне, – ответил Олег. – Я уже собирался уезжать, но ваши сотрудники попросили меня задержаться.