Сергей Донской - Умри сегодня и сейчас

– Два! – это прозвучало резко, как удар хлыста.

Бондарь встал, изобразив самую глупую ухмылку из всех возможных. Пусть Ингрид думает, что он тоже не прочь порезвиться напоследок.

– Три! – ее указательный палец, лежащий на спусковом крючке, заметно напрягся.

Прежде чем растянуться рядом с профессором, Бондарь качнул кровать, проверяя, насколько трудно будет сдвинуть ее с места. Результат был малообнадеживающим. Кровать оказалась не просто тяжелой – неподъемной. Но медлить было нельзя. Выпущенная из браунинга пуля впилась в стену, обдав ветром волосы на макушке Бондаря. Пристегнув свободный браслет к металлической спинке, он улегся и попросил:

– Хватит палить, Ингрид. Это не повышает потенции.

Опустив ствол, она сказала:

– Я знаю, что тебя взбодрит по-настоящему. Посмотри-ка на своего соседа внимательно. Ничего не замечаешь?

Похолодев, Бондарь уставился на профиль Виноградского, слишком неподвижный и заострившийся, чтобы принадлежать живому человеку. Откинув одеяло, он убедился, что его худшие опасения подтвердились. «Снотворное», которое Ингрид ввела профессору, оставило под левым соском его груди характерную круглую дыру с почерневшими краями.

Крови не было. То ли мелкокалиберная пуля засела внутри трупа, то ли кровь, пролившаяся из выходного отверстия, впиталась в матрац. Ломать голову над этой загадкой не имело смысла. Мысли Бондаря были заняты куда более важным для него вопросом. Сколько времени пройдет до того, как он обзаведется точно такой же дыркой. По его подсчетам, времени было мало. Фактически его уже не осталось.

– За что ты его? – спросил Бондарь, как будто это имело какое-то значение.

– Он был русским, – просто ответила Ингрид.

– По-твоему, это смертный грех?

– Я бы назвала это смертельной ошибкой. Но ты напрасно переживаешь за Сергея Николаевича. Вот уж кому повезло, так повезло. Может быть, в момент смерти ему как раз снилась Москва, куда он так стремился? – Ингрид засмеялась, что выглядело довольно-таки неприятно, поскольку ее прищуренные глаза сохраняли злобное выражение. – Он мне так и заявил: «Извини, мол, но я полюбил другую, мы уезжаем в Россию». Козел вонючий! Нашел приключение на свою старую задницу!

– Так ты разделалась с ним из-за уязвленного самолюбия?

Судя по дернувшейся щеке эстонки, предположение Бондаря оказалось верным, но она не захотела этого признать.

– У меня был приказ, – быстро произнесла она. – Я не садистка и не фанатичка. – Прежде чем продолжить тираду, Ингрид была вынуждена придержать стволом браунинга подрагивающую щеку. – Я просто выполняю свой долг.

– Желаю стать героиней великой Эстонской Республики, – сказал Бондарь.

– Напрасно язвишь. Меня действительно представят к награде. Ведь я взяла тебя в одиночку. Посты наблюдения сняты. Я сумела убедить начальство, что обойдусь без посторонней помощи.

– Впервые вижу женщину, которой нравится роль палача.

Ингрид пренебрежительно отмахнулась:

– Я не могла поступить иначе. Если бы я не ликвидировала профессора, он бы уже собирался в путь-дорогу. Твоя ретивая подруга добилась своего. Старик пускал слюни, мечтая затащить ее в постель.

– Поэтому вы ее изуродовали?

– Да ее вообще убить мало, эту наглую шлюху!.. Впрочем, – Ингрид сладко улыбнулась, – все еще впереди.

– Отпустите Веру, – хмуро попросил Бондарь. – Она ни при чем. Случайная попутчица.

– Полагаешь, твоей протекции достаточно? Ошибаешься. Скажу больше: ты оказал Вере медвежью услугу. Раз она тебе настолько дорога, что ты за нее просишь, то я прикончу ее с особым удовольствием. Ты можешь даже позвать ее, если желаешь, чтобы она умерла на твоих глазах.

– Лучше займись мной. Вплотную, – несмотря на призывную улыбку, прикованному к кровати Бондарю хотелось не веселиться, а кусать локти. Вынужденная роль героя дешевого голливудского триллера коробила до глубины души. Необходимость заигрывать с Ингрид казалась унизительной.

Идя на такие жертвы, Бондарь рассчитывал подманить эстонку поближе, но она лишь засмеялась и сказала:

– Остынь, болван. Секса у тебя больше никогда не будет ни со мной, ни с твоей шлюхой, ни с кем-либо еще. Ты подохнешь на этой кровати.

Это было произнесено так, что не поверить было нельзя. Бондарь скрипнул зубами. Уж лучше бы ему перегрызли глотку доберманы, чем такая позорная смерть. Умереть от руки злобной бабенки в ночной рубахе? Рядом с остывшим трупом малознакомого старикашки? Надеясь только на чудо, Бондарь уставился в потолок и равнодушно спросил: