Сергей Донской - Умри сегодня и сейчас

– Ничего не могу с собой поделать, – произнесла в ответ Вера. – После всего, что между нами произошло…

Она была женщиной, и взывать к ее здравому смыслу было все равно, что учить курицу переходить улицу на зеленый свет, или внушать осе, что жалить нехорошо. Сплошные эмоции, вернее, змеиный клубок эмоций. Именно на них решил сыграть Бондарь, чтобы стервозный характер спутницы не превратил поездку в ад.

– Я виноват, – мягко сказал он, поглаживая ее по волосам. – Да, я не джентльмен и никогда им не стану. Мне ничего не стоит, например, привести тебя в чувство парой хороших оплеух…

– Только попробуй! – взвизгнула Вера. – Я выйду из машины и немедленно позвоню полковнику…

Ее реплика осталась неуслышанной.

– …парой хороших оплеух, – продолжал Бондарь, – но я не собираюсь этого делать. Знаешь почему? Ты самая лучшая девушка, которую мне довелось встретить за последнее время. – Вспомнив свою Наташу, Бондарь автоматически вставил в губы сигарету. – Ты умная, красивая, милая… – Это был явный перебор, поэтому он заговорил быстрее, спеша проскочить скользкую тему. – Разве мне хочется применять к тебе силу, подумай сама? – («Еще как», – промелькнуло в мозгу). – Нет, конечно же, нет. Давай забудем все, что было, и начнем с чистого листа. Договорились?

– Ладно, договорились, – буркнула Вера. – Мир. Но на интим можешь больше не рассчитывать.

– Упаси бог! – вырвалось у Бондаря, тронувшего «Ауди» с места.

Это прозвучало так искренне, что покосившаяся на него Вера подозрительно осведомилась:

– Тебя это как будто радует?

– Меня радует, что мы обо всем договорились.

Объяснение показалось Вере правдоподобным, и она, наконец, умолкла, нахохлившись на своем сиденье. Чтобы ей было не скучно молчать, Бондарь включил радио, из которого тут же понесся бодренький мотивчик в стиле «аля-улю».

Наслаждаться подобной чушью можно было лишь при полном отсутствии мозговых извилин, но Бондарь терпел. Это было лучше, чем выслушивать нечто подобное из уст спутницы. Во всяком случае, с радиодевочками не нужно было поддерживать беседу, тогда как Вера вряд ли обошлась бы без ответных реплик, создающих видимость диалога. Все-таки женщина, которая поет, причиняет меньше неудобств, чем женщина, которая берется рассуждать. «Особенно, – добавил про себя Бондарь, – если поет она тихонечко, без микрофона и где-нибудь в отдалении».

После недолгого размышления он выбрал трассу Е 95 (она же М 10), ведущую в Эстонию через Ивангород и Нарву. По Новорижскому шоссе было бы быстрее, но Бондарь решил, что кратчайший путь через Печоры следует приберечь для возвращения, которое может оказаться сродни отчаянному бегству. Дважды пересекать границу в одном пункте он не собирался. Это были элементарные меры предосторожности.

Когда Вера задремала, Бондарь с облегчением выключил радио и почувствовал себя свободнее, но не так, как в былые времена. Несмотря на то, что дорога стелилась под колеса нормальная и даже местами переходящая в хорошую, он не получал удовольствия от вождения. С тех пор, как его семья погибла в автокатастрофе, процесс управления автомобилем потерял прежнюю привлекательность. Как и секс, мрачно заключил Бондарь, покосившись на спящую спутницу.

Смотреть на нее было так же скучно, как на ночное шоссе. Время от времени впереди возникали фуры дальнобойщиков, расцвеченные огоньками, словно новогодние елки. Некоторое разнообразие в путешествие вносили дорожные знаки. «До Ленинграда 250 километров, – читал Бондарь. – Хм, забавно. Такого города на земле давно не существует, а доехать до него, оказывается, можно». Названия прочих населенных пунктов выглядели на скорости 140 километров в час такими же потусторонними. Луга… Выра… Белозерка… Малая Шамбала… Большая Шамбала…

Бондарь помотал головой, прогоняя сонное оцепенение, закурил очередную сигарету и принялся вспоминать все, что ему известно про страну, в которую он направлялся.

История эстов была окутана туманом мифов и сказаний, за которыми совершенно не прослеживались реальные события и факты. Якобы первая эстонская женщина вылупилась из птичьего яйца, ее муж прилетел из священной рощи на гигантском орле, а их сын ниоткуда не вылупился и не прилетел, но зато стал всенародно любимым могучим героем и защитником земли эстонской, известным как богатырь Калевипоэг.