Владимир Востоков - Ошибка господина Роджерса

— Значит, вы Фаину исключаете?

— Да…

— И почерк не ее?

— Почерк?! А мне и ни к чему.

— Посмотрите внимательно.

Он передает мне письмо. Я смотрю на ровные, аккуратно расположенные буквы и ясно вижу, что писала не Фаина, ее-то почерк я хорошо знаю, она у нас член редколлегии стенной газеты и все заметки пишет от руки.

— Нет, не ее.

— И все же, Алексей Иванович, вы еще раз переговорите с ней. Может быть, она кого-то попросила написать. Мы должны быть абсолютно уверены, что она к этому письму не имеет никакого отношения.

— Хорошо, Владимир Николаевич.

Насонов взял письмо и снова уткнулся в него.

— Алексей Иванович, а не могли вы запамятовать? Может быть, кто из старых знакомых мог написать вам такое письмо? — спросил он.

Я чувствую, что он не меньше моего обеспокоен содержанием письма.

Я еще раз подумал и дал отрицательный ответ.

— В таком случае не исключено, что нам пишут венские «друзья»… Допустим, та же Фани. Что на это скажете? — обращается он ко мне.

Он так и сказал «нам пишут».

— Удивлены?! — не дожидаясь моего ответа, говорит Насонов.

— Неожиданно как-то… — промямлил я в ответ.

— К неожиданностям надо привыкать. Дорога у нас может стать длинной и не всегда гладкой. Жаль, конечно, что вы не сумели удержать мальчишку и расспросить его как следует…

— Я знаю, где находится школа. Завтра его из-под земли достану. Он приметный, — выпалил я, чтобы как-то сгладить допущенную мной оплошность.

— Если сумеете его повстречать, подробно расспросите, кто передал ему письмо. Приметы. Костюм. Все до мелочей. Это очень важно.

— Хорошо. Постараюсь.

— Письмо, с вашего разрешения, я оставлю у себя.

— Конечно.

— И как всегда, обо всем, что покажется вам странным, необычным и подозрительным, — звоните. До свидания, — сказал Насонов на прощание.

На этом мы расстались. Меня смущало, как ведут себя со мной чекисты. Мягко. Тактично. На равных. Как с партнером. Разве я это заслужил? Хотя бы раз повысили голос, по-русски выругались бы, например, за то, что стал на преступный путь или, к примеру, упустил мальчишку. Мне стало бы, наверное, легче. У меня было совершенно иное представление о чекистах.

Письмо Насонов оставил у себя. Я догадался — для чего.

Утром, позвонив в контору и сказав, что я задержусь, до начала занятий пошел в школу. Дети по одному, по два и по три человека, а то и целыми группами, словно муравьи, тянулись по дороге в школу. Я стоял рядом с входом и внимательно всматривался в лица малышей. Вихрастого и курносого паренька мне удалось обнаружить без труда. Он тоже меня узнал и, к моему удовлетворению, сам подошел ко мне.

— Есть вопросы? — спросил он, хитро подмигнул, и его курносое лицо расплылось в широкой улыбке.

— Во-первых, здравствуй, во-вторых, когда у тебя кончается последний урок?

— Извините… Здравствуйте… Урок? — повторил он и почесал в затылке — Сейчас вычислю… Так… В двенадцать часов. А что?

— Я буду ждать тебя. Ты мне нужен.

— Ответ писать? Другой бы спорил, — сказал он, снова улыбаясь, видимо оставшись довольным своей шуткой.

— Да. Только не опаздывай.

— О'кей, — ответил он и, поправив за спиной ранец, побежал в школу.

В назначенное время мы встретились.

— Давай знакомиться. Меня зовут Алексеем Ивановичем.

— Меня — Витек. — И он протянул мне руку.

— Как учеба? Двоек много?

— Хотите, одолжу… — И после некоторой паузы с гордостью закончил: — Я отличник.

— Молодец.

Мы некоторое время шли молча. Сели на первую попавшуюся скамейку.

— Витек! У меня к тебе вопрос. Кто передал тебе письмо?

— Женщина.

— А как она выглядела?

— Высокого роста… Рыжая. Все.

— В чем была одета? Возраст? Поподробнее, Витек.

— Что я вам — Шерлок Холмс… В чем одета и обута… Сейчас… Так, сиреневая кофточка… джинсы «Ли»… белые босоножки на шпильках… На ногах маникюр… Зеленая сумка через плечо… В больших темных очках… — морща лоб и напрягая память, вспоминал Витек.

— Ну вот видишь, и Шерлок Холмс тебе бы позавидовал.

Польщенный похвалой, Витек заерзал на скамейке.

— А что это за джинсы «Ли»?

— Эх вы, не знаете. Да это же американские.

— Виноват. Исправлюсь, — сказал я, обнимая его за плечи. — И что она тебе сказала?

— «Мальчик, вот тебе на мороженое, передай этому дяденьке письмо». От подачки я отказался,

— Ты ее раньше видел?

— Нет.

— Говорила она без акцента?

— Нормально.

— Как ты думаешь, она не иностранка?