Владимир Востоков - Ошибка господина Роджерса

— С ума можно сойти! — воскликнула жена. — Ведь он добра нам хочет, а ты готова съесть его. Даже отказалась смотреть посылку. А знаешь, сколько мы за нее выручили?

Кажется, она сказала лишнее.

Ведь мы договорились не вспоминать при старшей дочери об этих тряпках. Не нравится ей, и не надо. Зачем создавать лишнюю нервозность.

— Противно мне, что вы из-за тряпок готовы перед ним встать на колени. Как будто мы оборванцы. Никакой гордости и самолюбия, — заключила Марина.

Жена сделала попытку уладить вновь назревающий конфликт. Вступила в разговор и наша младшая — Лена.

— Что ты, Мариночка! Посмотри, какие вещи красивые. Взгляни на это платьице. Все девочки завидуют!

Марина не обратила на сестренку внимания, а повернувшись к нам, сказала:

— Любуйтесь. Вот вам и плоды.

Мне пришлось вмешаться:

— Лена, помолчи, когда тебя не спрашивают. А ты, Марина, имей в виду, мне, как и матери, не нравится твой тон. Позавидовать только можно, что брат живет в достатке да еще и нам помогает. Вместо благодарности ты…

Что-то не то я говорю. Чувствую сам, что не убедишь этим Марину.

— Зависть, папочка, — тяжелая болезнь. Берегись ее. Она уже многих сгубила и еще погубит, — перебила она меня.

— А я завидую. За-ви-ду-ю. Вот и все! — Я начал выходить из себя. — И потом, не учи нас жить. Воспитывай своего Виктора.

— Не беспокойся за Виктора, его-то воспитали! А вот мне стыдно бывает перед ним.

— Родителей стыдишься? — взорвался я.

Не знаю, чем бы кончилась наша перепалка, если бы не вмешалась жена. Когда дело касалось Виктора, она всегда становилась на сторону Марины, и я оказывался в одиночестве. Да и мне самому, откровенно говоря, нравился этот скромный, серьезный парень. О нем не скажешь пренебрежительно «профессорский сынок». Я рад был, что Марина встречается с ним. И в глубине души не думал, что дочь стыдилась нас.

Но мы все были взволнованы. Одно неверно сказанное слово влекло за собой скандал. Так уж сложилось с момента получения того злосчастного письма. Мы все понимали это и тем не менее продолжали ждать от Зори писем, а больше всего — чего греха таить! — посылок.

И вот наконец пришел толстый конверт. Это было то самое письмо, которого так ждала Марина. Она зачитала его до дыр. Зоря писал о своей жизни, объяснял все «неясности».

«Я благополучно съездил в Европу. Сейчас отдыхаю в горах. Посылаю фотографии. Набираюсь сил и с грустью думаю о прожитом. Я обещал тебе обо всем рассказать.

Не знаю, получил ли ты письмо, отправленное в августе 1943 года из колонии, перед моим отъездом на фронт. Может, и не дошло оно до тебя. Поэтому начну с того времени. Я попал на фронт в разгар боев, что называется, с колес нас бросили в атаку. Завязался рукопашный бой. Помню, передо мной вырос огромный рыжий детина, который с ходу сбил меня с ног. Очнулся я уже в переполненном бараке. Потом были страшные дни. Я боролся за жизнь. После выздоровления — отправка в немецкий тыл. В Германии на рудниках мы каждый день спускались в шахту и каждый раз кого-нибудь оставляли там навсегда. Были минуты, когда мы мечтали о смерти как о единственном способе избавления от мук. Но, слава богу, нашелся один пленный. Даже в этих, казалось бы, совершенно невозможных условиях он сумел сплотить вокруг себя группу людей и организовал побег. Не всем удалось бежать. Я оказался в числе немногих счастливчиков. Добрые люди укрыли нас в безопасном месте, а затем, снабдив надежными документами, поодиночке переправили в разные места. Я попал в Швецию. В течение полугода метался по стране в поисках постоянной работы, но не так-то легко ее было получить. Перепробовал все: был чернорабочим, мойщиком машины, сторожем, мусорщиком, землекопом, носильщиком. Только закалка, полученная в деревне, в детдоме и общежитии, в лагере — словом, в России, да вера в возможность вернуться на Родину помогли мне выжить.

За очень короткое время я испил сполна чашу горя и лишений, которые были отпущены человеку на всю его жизнь. Ох, как невыносимо трудно, тяжело было тогда и как нелегко об этом вспоминать даже сейчас.

Потеряв всякую надежду устроиться на постоянную работу, я «зайцем» выехал в Канаду. В угольной яме грузового парохода долго не просидишь. Я просидел столько, сколько хватило сил. «Зайцу», оказывается, нужен не только воздух. Он нуждается в пище и воде. В общем, на десятые сутки меня еле живого нашли.

Было много всяких приключений со мной, прежде чем я добрался до Канады. Здесь мне повезло. Я познакомился с прибалтийским немцем Крафтом, золотоискателем, и вместе с ним мы долго гонялись за кладами. Но их, как оказалось, находят не те, кто ищет. И кладов мы не нашли. У Крафта была небольшая бакалейная лавка, где хозяйничала его дочь Эльза. Мы с ней стояли за прилавком. Она стала моей женой. После смерти Крафта лавка полностью перешла к нам. Я окончил коммерческий колледж. Сейчас состою компаньоном небольшой фирмы медицинского оборудования.