Марина Барбышева - Звездочет. Работа на холоде

…Взрыв застиг его в промежуточном коридоре, отшвырнув как игрушку на несколько метров ударной волной. Здание дрогнуло и затряслось. Оглушительный грохот ударил словно кувалдами по ушам, и уши будто залило расплавленным воском, который тут же застыл, сделавшись непроницаемо твердым. Где-то отдаленно взвыла сигнализация, заорали и затопали охранники. Сергею казалось, что он нырнул на непозволительную глубину, и уши безнадежно залило водой. Но все же он услышал негромкий хруст. На его глазах потолок треснул и обвалился. Сергей зажался в угол. Взвились столбы пыли, посыпался битый кирпич, куски цемента и штукатурки. Прямо перед его носом рухнула сверху бронированная дверь, отрезав путь к отступлению.

Отряхнув с головы и плеч мелкую цементно-кирпичную крошку, Сергей бросился в противоположную сторону, где громоздилась куча обломков. Прямо над ней в проломе образовалась небольшая ниша.

Ватная глухота в ушах и засоренные пылью глаза, однако, не мешали голове работать на редкость четко и ясно, как и всегда в критических ситуациях. Спрятав кисти рук в рукава прорезиненной робы, Сергей принялся раскапывать кучу обломков.

Одновременно и дружно распахнулись все двери. Охранники ворвались как по команде и быстро рассредоточились по ответвлениям коридора, перекрикиваясь на чужом, каком-то птичьем языке.

Один из них подскочил к груде обломков. Его заинтересовал резиновый сапог, торчавший между камней. Охранник нагнулся и потянул за голенище… Это было последнее, что он потом вспомнил…

Сергей прыгнул на него сверху, из ниши, которая послужила ему надежным убежищем. Под тяжестью обрушившегося на него тела охранник ударился головой о кирпичи и вырубился мгновенно.

Переодеться в форму охранника не составило особого труда. Но вот нарядить в прорезиненную робу и сапоги обмякшее бесчувственное тело оказалось делом почти безнадежным. Особенно трудно было всунуть в жесткие рукава непослушные, болтающиеся плетьми руки.

Покончив с переодеванием, Сергей вскрыл охраннику локтевую вену и вымазался его кровью. Кровь безостановочно вытекала и впитывалась в цементную пыль, образуя кашицу серо-бурого цвета. Для жгута вполне сгодились связанные в узел носки, которые Сергей зачем-то стянул впопыхах с отключившегося несчастного парня. Перетянув бледную холодеющую руку выше локтя, он примирительно потрепал охранника по плечу. Затем набрал в легкие побольше воздуха и дико заорал, так, чтобы и самому было громко, одновременно открывая из чужого оброненного оружия ураганный огонь.

Дальше началась полная всепоглощающая суматоха. В хаосе, в пыли и дыму было невозможно разглядеть лиц. Вместо них угадывались искаженные мутные неопределенные пятна. Отовсюду бежали вооруженные люди в одинаковой форме. Что-то выразительно кричали, размахивая руками. Где-то не замолкая выла сигнализация. Где-то продолжали рушиться камни.

Сергея оттащили в безопасное место, принимая его за раненного, за своего. Не зная языка, он орал и выл, будто от боли. В ответ на непонятные вопросы корчился и стонал.

Откуда-то появились санитары в белых халатах. Раненого спешно погрузили на носилки и понесли к лифту, который специально придерживался открытым. Носилки едва поместились в небольшом помещении. Створки бесшумно сошлись, и Сергей остался наедине всего лишь с двумя неподготовленными к защите людьми.

…Из лифта он вышел уже в белом халате, волоча на плече обмякшее тело переодетого охранником санитара. Оба перемазаны кровью.

В просторном холле было полно вооруженных людей, военных и штатских. Среди них мелькали белые халаты врачей и младшего медперсонала. Все они дружно ринулись к открытому лифту, где медленно оседал набитым плотью мешком второй санитар, и оттуда вынесли раненого.

Раненого «охранника» опустили на пол.

Кто-то из медиков, по всей видимости врач, склонился над ним, прощупывая пульс на неестественно вывернутой шее.

Все наперебой что-то спрашивали у Сергея. Но он ни слова не понимал, изображая контуженного, впрочем, он и был контужен, что упрощало задачу. Он обалдело моргал вылупленными красными глазами и беспомощно жестикулировал окровавленными руками, мол, там такое!!!

Кто-то шлепнул его по щекам, пытаясь вывести из «шока». Он упал на колени, опершись на руки, и замотал головой, дрожа всем телом и истошно воя. Сейчас же у него начались рвотные спазмы, которые безжалостно выкручивали и выжимали из него внутренности. Его свело жесткой судорогой и вырвало желтой печеночной пеной с кирпично-цементной крошкой. Он завалился набок и захрипел, подергивая конечностями. Глаза закатывались под веки на мертвеющем землистом лице и снова выплывали, оставаясь бессмысленными и неподвижными. Хрипы затихали. Судороги становились все слабее и мягче.