Р. Шулиг - Белые линии

Нам же нужно было выяснить, кто утаил эту важную информацию — он сам или кто-то другой. Нас интересовало также, как об этом узнали американцы.

Несколько дней мы ломали голову над этим ребусом, а потом наш начальник отправился прямо к министру Носеку. Тот вызвал доктора Завадила и потребовал объяснить, как в действительности обстояло дело с Ахенбахом и что он сделал с письмом из министерства иностранных дел.

Доктор Завадил, как мы и предполагали, сумел выкрутиться, заявив, что информацию от французов он якобы положил в сейф, а потом в суматохе о ней забыл. Министру Носеку и нам было ясно, откуда дует ветер. Нас только интересовало, с кем Завадил сотрудничает в таких деликатных вопросах. Поэтому несколько наших сотрудников стали присматриваться к нему более внимательно.

Со временем мы установили, что доктор Завадил поддерживает контакты с шефом американской военной миссии майором Чарльзом Катеком. Правда, он не был в числе лиц, регулярно ходивших на приемы, устраиваемые Катеком, зато встречался с ним в ресторане «Штайнер» и несколько раз приглашал к себе на квартиру. В то время мы уже знали, что Катек и его военная миссия — это филиал американской разведслужбы в Праге. Понемногу ребус стал проясняться.

Тогда, в апреле и мае 1946 года, когда мы занимались этим делом, ситуация не позволяла нам избавиться от доктора Завадила — троянского коня американцев в министерстве внутренних дел. Нам удалось лишь добиться закрытия американской военной миссии в Праге. Хотя Катек остался в Праге и перешел на работу в американское посольство, определенного успеха нам все же удалось добиться. Со временем выяснилось, что доктор Завадил действительно передал Катеку информацию о штеховицком архиве, а в министерстве внутренних дел по договоренности с шефом американской военной миссии ее потом положили в долгий ящик и тем самым позволили американцам осуществить бандитскую акцию по вывозу архивных документов...

Может быть, Ян Ремта и Иржи Вухтрл, эти два молчаливых человека, думают как раз об этом событии, поскольку они сами имеют прямое отношение к разоблачению доктора Завадила. Или, может быть, они думают о человеке, к которому едут.

Знают они о нем мало. Возможно, это сын бывшего министра протектората Эмануэля Моравеца.

Почему тогда он скрывается? Стыдится своего отца и своего имени? Или у него совесть нечиста? Что заставляет его жить в деревне где-то около Свитави?

На все эти вопросы эти двое парней должны получить ответ уже сегодня вечером.

Около семи часов вечера сотрудники службы безопасности подходят к усадьбе Марии Судковой. В доме одна хозяйка. Они ей представляются и спрашивают Ковача.

— Да, Ковач еще здесь. И у него до сих пор нет никаких документов, чтобы зарегистрироваться в полиции. Мы его уже почти полгода здесь кормим, карточек на него не получаем, и, наконец, у меня же будут от этого неприятности...

— Да, пани Судкова, это не исключено. Почему же вы сразу не зарегистрировали Ковача?

— А как я могла? Ведь говорю же вам, что у него нет никаких документов. А что я без них могу сделать? Когда я на него стала нажимать, он собрался уходить. Уйдет, и мы опять останемся без батрака. Сами знаете, как сейчас работать в сельском хозяйстве. Каждый хочет, чтобы ему дали какой-нибудь клочок земли, а работать некому. У нас осталась только одна девушка и вот этот Ковач. Рук не хватает. Можете себе представить, что значит обрабатывать двадцать гектаров земли и ухаживать за тремя парами лошадей и восемнадцатью коровами?! Я уже не говорю о свиньях и домашней птице. Вот мы и рады, что у нас есть хотя бы этот Ковач...

— А где нам его найти? — спрашивает Ремта, чтобы прервать слишком говорливую хозяйку.

— Свеклу в погребе складывает... Это в нескольких минутах ходьбы отсюда. Подождите, я позову сына, он вас туда проводит...

К погребу они идут с молодым Судеком, который только что появился во дворе усадьбы. В погребе видят незнакомого человека.

Гости представляются и говорят, что хотели бы с ним поговорить. Мужчина надевает пиджак, лежащий у входа в погреб, и идет с обоими сотрудниками службы безопасности в дом. О том, что случилось потом, спустя сутки расскажет Ян Ремта:

«Как только мы зашли в дом, Мария Судкова отвела нас в комнату, где мы могли бы допросить задержанного. В комнате стоял круглый стол, за который все и сели. Сначала я спросил незнакомца, как его фамилия. Он ответил, что его зовут Петр Ковач и что родился он в деревне Кайданово Мукачевского района. Поскольку я хорошо знал эту деревню, то стал расспрашивать о некоторых ее жителях. Скоро выяснилось, что мнимый Ковач эту деревню совершенно не знает, поэтому я прямо задал ему вопрос, не является ли он сыном бывшего министра протектората Эмануэля Моравеца. Подумав немного, мужчина сознался, что зовут его Игорем Моравецем и что родился он 28.8 1920 года в г. Ческе-Будеевице.