Игорь Арясов - Три часа на выяснение истины

— Здравия желаю, товарищ майор!

Панкратов крепко пожал Матвееву руку и усмехнулся одними глазами:

— Потом, капитан, козырять будешь, когда преступников поймаем. А сейчас давай работать, теперь на тебя вся Россия смотрит. Не понял? Очень просто. — Панкратов открыл шкаф, протянул вешалку Гирину. Другую взял себе, разделся. — Зубы твои не только в соседнем районе обнаружили, но даже в Архангельской области. Похоже, что работает один и тот же мастер. А вот еще новость — ориентировка, — он открыл папку, протянул Матвееву лист с несколькими строчками машинописного текста.

Матвеев пробежал его глазами и побледнел: соседний район, Архангельская область, а теперь вот и заграница…

— Юрий Степанович, разрешите доложить, что сделано?

— Докладывай. Только сядь, пожалуйста, на свое место или можешь вот сюда, за приставной столик, сейчас не до субординации. Что ж у тебя кабинет-то маленький? И походить негде. — Панкратов заметил, что Матвеев расстроился. — Да ты, Петр Васильевич, очень не переживай. Я ведь не только тебя, но и себя больше в данный момент ругаю. Понимаешь, о чем речь? У нас с тобой, у нашего государства преступники воруют золото, продают его за границу вместе с информацией, представляющей государственную тайну, а мы с тобой хлопаем, прости за выражение, ушами. Плохо мы работаем. И ты, и твои ребята, и я, и Алексеев, который всеми нами руководит, тоже плохо работаем. Так получается. Это его, кстати, слова. И они будут справедливы до тех пор, пока мы не обезвредим преступников. Москва взяла это дело на контроль, просила информировать через день. А Михаил Павлович ждет от нас ежедневных докладов. Я вас слушаю, Петр Васильевич.

— Первое, что мы сделали, — начал Матвеев тихо, как провинившийся школьник, — это установили продавца слитка.

— Ну, вот и молодец! — похвалил Панкратов и скупо улыбнулся. — С этого бы и начинал. Дальше.

— Пожалуй, это главное. Продавец — Глазов Виктор Захарович, вот его фотография. Девять месяцев назад освободился из колонии, работает водителем самосвала в РСУ.

— С Севера? — переспросил Панкратов. — Уже теплее. А что по врачам? По заводу?

— Врачей у нас десять, вот характеристики и анкетные данные. На первый взгляд пока все в порядке. По заводу работает Семин. Зарылся по локти в архивы и акты ревизий. У него тоже пока ничего интересного. В восемь и он, и Гусев, который занимается продавцом, будут на месте.

— Так, — Панкратов посмотрел на часы, — через пять минут мы их пригласим. — Он на мгновение остановился и снова заходил взад-вперед по кабинету. — Если это все, Матвеев, то очень мало. Во-первых, не проработай Глазов. Я понимаю, времени было немного, но это вас не извиняет. Во-вторых, у вас отсутствует необходимая уже сегодня, сейчас информация о стоматологах. То, что их десять, известно всем. То, что разрешение на работу с золотом есть только у Ковалева — тоже. А остальные? Официально они не работают с золотом. А на самом деле? Я допускаю, что преступники могут продавать золото врачам соседних районов. Но на месте расхитителей я бы не поехал в незнакомый район и не стал бы рисковать. Если я работаю на заводе, значит, я живу в этом городе несколько лет и хорошо знаю местных врачей. И предложу золото не первому встречному, а только тому, в ком уверен. Логично? Мне кажется, что Глазов во всем этом деле — лицо случайное. А то, что он отбывал наказание на Севере, — просто совпадение. Как вы думаете, Андрей Ильич?

Гирин, внимательно слушавший разговор, оживился:

— У меня к Петру Васильевичу несколько вопросов, на которые я бы хотел получить ответы. По стоматологам. Я бы узнал, поинтересовался, сколько из них имеют машины в личном пользовании. Кто, может быть, купил недавно, за последние два-три месяца, новую? А если не машину, то, например, дорогой магнитофон «Шарп» или «Грюндик», словом, сделал покупку на деньги, вырученные от изготовления золотых коронок. Не будет же он складывать их в кубышку. Может, дачу приобрел, катер, да мало ли! Колье для любимой женщины. Соблазнов-то при таких деньгах достаточно. Во-вторых, я бы уточнил до мельчайших подробностей все связи Глазова. Что он сделал с деньгами, которые получил от Одинцова? Судя по фотографии, Глазов любит выпить. Возможно, он обмывал сделку в ресторане. В-третьих, надо внимательно посмотреть всех, кто на заводе имеет доступ к золоту, выяснить все тонкости технологии. Эксперты предполагают, что проба у коронок и слитка Одинцова одна и та же. Но точно это установить нельзя, потому что при изготовлении зубов проба золота меняется из-за добавления меди. Пока все.