Игорь Арясов - Три часа на выяснение истины

— Или механизаторов, — добавил Семин, — потому что от любителей бензином так резко не пахнет. Можно, товарищ капитан, мы вдвоем будем отвечать?

— Я тоже не возражаю, — улыбнулся Гусев. — Установили: водитель. А у нас в городе их тысяча сто. Потому что такое количество техники, как мне жаловались ребята из ГАИ, им ежегодно приходится проверять на техосмотре. Это не считая частных машин. Машзаводскую автобазу я пока в расчет не беру.

— Почему? — удивился Семин. — Она же самая большая.

— Потому, что наш Виктор сначала был в других поликлиниках, а не в той, где работает Одинцов. Получается, что ему до тех ближе и от жилья, и от работы.

— Допустим, — сказал Матвеев. — Но ведь это еще не все.

— Зато теперь у нас с Федором остается всего семьсот водителей. Наколка на руке не у каждого. Виктором тоже не всякого зовут, двадцать пять лет не всем. Так что остается несколько человек. Ну, скажем, пятнадцать или двадцать.

— А если учесть, что Виктор с наколкой, то его вообще найти просто. Всей работы на каких-нибудь два часа, — Семин легонько подвинул от себя листок с условием задачи.

— Ты хочешь сказать, Федор, что надо отыскать Виктора, сидевшего недавно в колонии, и предъявить для опознания его фотографию Одинцову?

— Вот именно, — Семин покосился на Матвеева и полез в карман за сигаретами. — Петр Васильевич, разрешите?

— Курите, только по одному, безвольные вы люди.

— Я прошу для верности полдня, — Гусев тоже отодвинул бумагу. — Если, конечно, Виктор — это Виктор, а не Вася или Гриша какой-нибудь.

— Ну что ж, за решение задачи, товарищи, можно ставить четверки. А вам, Анатолий Константинович, даю полдня, как вы просили. В половине шестого уезжаю к начальнику управления с информацией по этому золоту. Так что за дело.

Петра Васильевича Матвеева товарищи по работе прозвали молчуном. Матвеев знал об этом и не обижался. Он не любил многословия, умел внимательно слушать собеседника, отвечал на вопросы либо оспаривал чью-то мысль короткими, четко сформулированными фразами. Создавалось впечатление, что Матвеев не говорит, а читает то, что уже написано, отредактировано и отпечатано на машинке без единой помарки. Прежде чем сказать, он немного медлил, а затем говорил. И его точные, продуманные ответы или вопросы нередко ставили в тупик словоохотливых Гусева и Семина.

К концу дня, когда Матвеев уже позвонил начальнику управления Алексееву, попросив принять его по неотложному делу, Гусев и Семин сидели за приставным столиком в его кабинете и, хмуро поглядывая друг на друга, молчали.

Выяснить за это время им удалось немного. Одинцов действительно за пять последних лет ни разу не имел дело с золотом, среди многих его пациентов не удалось выявить никого, кто бы отдаленно напоминал продавца слитка. Отзывы об Одинцове были самые положительные. У Гусева оказалось тоже мало утешительного. Предполагаемых продавцов набралось двадцать девять. Их фотографии будут готовы только завтра, но предъявить их Одинцову для опознания нельзя, потому что час назад он уехал к матери в деревню Дубки, что за сто километров в соседнем районе.

— С фотографиями поторопите, Анатолий Константинович, — сказал Матвеев, — они должны быть завтра с утра. Видимо, придется вам ехать в эти Дубки и разыскать Одинцова. Я вернусь не раньше двух часов дня. К этому времени вам и Семину надо быть на месте. Если будет что-то новое и срочное, найдете меня у Панкратова по его телефону. Все, братцы, я уехал.

Водитель «уазика» Коля Марков проснулся мгновенно, едва за Матвеевым негромко хлопнула входная дверь. Однако Матвеев по расслабленной позе Маркова понял, что тот спал.

— Теперь, Николай, моя очередь вздремнуть, а тебе — работать. На всю дорогу даю полтора часа. Нас ждут.

— Будет сделано, — чуть обиженно ответил Марков и завел мотор. — Только я, Петр Васильевич, не спал. Я как вы — думал с открытыми глазами.

— Думать всегда полезно, даже во сне. — Матвеев положил папку на заднее сиденье и, чуть откинувшись в кресле, прикрыл веки.

Двадцать девять кандидатов в продавцы слитка. Не так уж и много. Жаль только, что Одинцов в деревню уехал. И Гусев сплоховал, нам надо было уже сегодня к вечеру иметь эти фотографии. Правда, наколка на левой руке только у пяти. Почему вдруг исчез Одинцов? Испугался чего-то? Вряд ли: у главного врача поликлиники лежит его заявление с просьбой предоставить за свой счет субботний день. А завтра, между прочим, у Нины день рождения. Ничего, к обеду я должен вернуться. Надо только не забыть купить ей цветы и хорошие духи.