Чингиз Абдуллаев - Разорванная связь

Она повернулась и вошла в свои апартаменты, захлопнув за собой дверь. Дронго вернулся в ресторан, подозвал официанта.

– А теперь принесите меню, – попросил он, – я умираю с голода.

Всю ночь он разговаривал во сне с погибшим Золотаревым. Если бы он был мистиком, то вполне мог поверить, что душа убитого решила вернуться, чтобы провести эту ночь в комнате, куда его не пустили предыдущей ночью, в результате чего он был убит в другом номере. Но Дронго не верил в подобные мистические опыты. Он лишь все время спрашивал Золотарева, куда тот уходит от него и кто именно к нему приходил. Но ответа он, конечно, не получал.

Утром, спустившись к завтраку, он обнаружил за большим столом Ираклия, его старшего брата и их отца. Все трое были удивительно похожи друг на друга, словно молодые орлы и старый орел, вылетевшие из одного гнезда. Отец Ираклия внимательно разглядывал блюда, которые ему приносили сыновья. Некоторые он пренебрежительно убирал в стороны, а французские сыры ему явно нравились. Он пробовал каждый из них и одобрительно чмокал губами.

Ираклий показал в сторону Дронго, что-то рассказывая отцу. Все трое повернулись и посмотрели в его сторону. Отец снова принялся неторопливо жевать. Когда завтрак закончился, сыновья подождали, пока отец первым поднимется со стула, и только затем поднялись сами. Отец прошел к повару, который готовил для гостей яичницу и бекон, степенно поблагодарил его и пошел к выходу. Братья переглянулись, улыбнулись, но поспешили следом.

Дронго вышел минут через десять. Отец Ираклия был в холле. Он сидел за столом, и перед ним была небольшая чашечка темного чая. Старший брат Ираклия подошел к Дронго.

– Здравствуйте, – вежливо сказал он, – извините, что я вас беспокою. Но мой отец хочет с вами переговорить.

– Конечно, – согласился Дронго, проходя к дивану, где сидел приехавший гость.

Старик поднялся со своего места. Протянул большую крепкую ладонь. Пожал руку. Рукопожатие было крепким. Георгию Луарсабовичу было шестьдесят пять, но его вряд ли можно было назвать стариком. Скорее мужчиной зрелого возраста. Сын тактично отошел в сторону.

– Вы говорите по-грузински? – спросил Георгий Луарсабович.

– Не очень хорошо, – признался Дронго, – хотя немного знаю грузинский и мегрельский.

– Мне Ираклий сказал, что у тебя есть родственники грузины, – продолжал старик, сразу переходя на «ты». – Нужно знать язык своих родных, – назидательно сказал он, – чем больше языков знаешь, тем лучше.

– Я говорю на пяти языках и понимаю еще два десятка языков, – сообщил Дронго, улыбнувшись, – по-моему, достаточно. Хотя очень сожалею, что не знаю французского. Такой красивый язык.

– Значит, ты наш человек. Если в таком возрасте жалеешь о том, что не знаешь другой красивый язык. Садись рядом со мной. Ираклий сказал, что ты следователь.

– Нет, скорее частный детектив.

– Все равно, значит, сыщик. Ты знаешь, почему мы сюда приехали?

– Конечно, знаю.

– Убили отца моей невестки. Я человек старых взглядов, хотя и работал председателем колхоза много лет. Сейчас уже на пенсии. Знаешь, когда мне шестьдесят исполнилось, я сам решил уйти. И нового председателя рекомендовал вместо себя. Хотя у нас уже давно не колхоз, а винодельческий кооператив. Вот такое новое название. Хотя какая разница. Если люди на земле хорошо работают, то они будут работать и при социализме, и при капитализме, и при империализме, и при коммунизме. А если лодыри и лентяи, то не будут работать ни при каком «изме». Это я тебе говорю. Теперь, зачем мы приехали. Понятно, что погибшего уже не вернешь. Мир его праху. Он был отцом нашей невестки. Нашей младшей невестки. И хорошим другом нашему Ираклию. Поэтому мы прилетели, чтобы помочь проводить его на родину и оказать содействие вдове покойного.

– Это благородно с вашей стороны, – заметил Дронго.

– Ты пока помолчи, – строго предложил Георгий Луарсабович, – когда старшие говорят, младшие должны молчать. Ты разве не с Кавказа? Ираклий сказал, что ты из Баку.

– Он вам сказал правильно.

– Тогда слушай и молчи, – продолжал старик. – Мы, конечно, все оформим как полагается. И в Москве нас уже ждут. Мы ему настоящие поминки устроим, вся наша диаспора знает, что такого человека в этом городе убили. И поэтому я хочу у тебя спросить. Только ответь мне честно. Кто его убил? Почему его убили? Как его убили? Три вопроса у меня к тебе. И учти, я хочу услышать правду. Ираклий говорил, что есть какая-то тайна, которую ты знаешь и никому не рассказываешь. Тогда скажи мне эту тайну. Я секреты хранить умею.