Чингиз Абдуллаев - Разорванная связь

– Я оставил ключ на столике рядом с кроватью, – вспомнил Дронго.

– Его там не было, – жестко оборвал его Морено, – и уже этот факт дает мне право сомневаться в вашей искренности, сеньор эксперт. К тому же ваша профессия говорит не в вашу пользу. Вы ведь знаете, какими изощренными способами совершаются подобные преступления, и вполне могли придумать самостоятельный план. Я не хочу вас оскорбить, я всего лишь пытаюсь объяснить вам ваше положение.

– Хуже некуда, – кивнул Дронго, – уже понятно. Вы сообщили родственникам погибшего о случившемся?

– Сообщили, – кивнул Морено.

– Как они реагировали?

– Я не совсем понимаю ваш вопрос. Как можно реагировать на смерть близкого человека?

– Извините меня, комиссар, но я боюсь, что вы меня действительно не поняли. Вы лично сообщали им о смерти Петра Золотарева?

– Нет. Меня тогда здесь не было. Это сделал сеньор Гарригес, – показал комиссар на сотрудника прокуратуры.

– Как именно они реагировали? – спросил Дронго. – Извините меня, сеньор комиссар, но это чрезвычайно важно. Во всяком случае, это поможет нам в установлении истины.

– Не совсем понимаю, каким образом горе родных может помочь нам в расследовании этого убийства, – пробормотал комиссар Морено.

Гарригесу было лет тридцать пять. Высокого роста, нескладный и не разучившийся краснеть. Он немного смутился.

– Я вошел в номер к его супруге и сообщил ей о смерти мужа, – вздохнул он. – Нужно сказать, что она не закричала и не заплакала. А словно окаменела. Потом прибежала ее дочь. Она плакала и обнимала мать. Пришел их зять, сеньор Ираклий. У него такая сложная грузинская фамилия. По-моему, Гоглидзе. Если я правильно выговариваю. Он тоже был расстроен.

– А его друг? В соседнем номере остановился его компаньон. Павел Солицын и его супруга.

– Нет, я их не видел. Возможно, они не знали, что случилось. Но сотрудники полиции все равно их допросят.

– Понятно, – разочарованно сказал Дронго, – но это ваша ошибка, сеньор Гарригес. Нужно было в первую очередь допросить друзей приехавшего бизнесмена.

Морено нахмурился. Тяжело поднялся со своего места.

– Мы проводим расследование так, как считаем нужным, – недовольно заметил он.

– Сеньор комиссар, – остановил его Дронго, – вы напрасно уходите. Мы не закончили наш разговор.

– Что вам еще нужно? Вы действительно хотите, чтобы я предъявил вам обвинение? Вы очень неудачно вчера ввязались в эту историю… И теперь у вас впереди большие неприятности. Я не хочу вас пугать, но вы должны понимать, что сама история выглядит очень дурно. И вы самый главный подозреваемый, кого мы можем сегодня предъявить нашему правосудию.

– Подождите, комиссар. Я вообще не собирался с ним разговаривать. Это он, увидев, как я читаю газету на русском языке, вспомнил, что мы с ним встречались в Москве, и решил пересеть ко мне. Он был в таком ужасном состоянии, что я не счел возможным его прогнать. И мне пришлось его выслушать. Его последнюю исповедь, комиссар. И поэтому я знаю о нем гораздо больше, чем вы можете себе представить. Вы, наверно, католик. Так вот, можете считать, что он вчера мне исповедовался. Во всех своих грехах, и в самом страшном грехе, который он совершил…

– В каком? – спросил Морено.

– Этого я не могу вам сказать. Поймите, что это не только моя тайна, сеньор комиссар. Она касается и других людей, которые сейчас находятся в отеле. Но именно поэтому я прошу вас разрешить мне принять участие в расследовании этого преступления. Я лучше вас всех понимаю приехавших. Могу с ними беседовать не через переводчика, могу попытаться их понять. И я знаю тайну последних дней жизни погибшего. Поверьте мне, я сделаю все, чтобы найти убийцу.

Комиссар повернулся и посмотрел на Гарригеса. Тот пожал плечами.

– Насколько я слышал, сеньор Дронго самый известный эксперт в мире, сеньор комиссар. На его расследованиях учат будущих сотрудников прокуратуры и полиции. Его опыт расследования может оказаться неоценимым.

– Даже так, – пробормотал комиссар, – значит, мне на голову свалился такой неожиданный подарок. Самый лучший сыщик Европы оказался у нас в гостях.

– Подождите, комиссар, – вспомнил Дронго, – вы ведь давно работаете в уголовной полиции?

– Уже тридцать с лишним лет, – не без гордости сообщил Морено.

– Превосходно. У вас должны быть связи с вашими французскими коллегами. Может, вы слышали о комиссаре Дезире Брюлее?

– Конечно, слышал, – кивнул Морено, – этот французский комиссар делает честь работе всей полиции объединенной Европы. Он настоящая легенда среди полицейских нашего континента.