Чингиз Абдуллаев - Смерть под аплодисменты

Ему шел сорок восьмой год. Кабанец не любил и не понимал театр. За всю жизнь он был там только два раза, когда в школе Казани, где он учился, их водили на детские спектакли. Потом был юридический факультет местного университета, распределение в Башкирию, работа в сельском районе, где ездить на места приходилось на лошадях. Затем был переезд в Сибирь, где он проработал более четырнадцати лет, и, наконец, перевод в Москву, где к сорока двум годам он получил должность следователя по особо важным делам, а в сорок шесть – звание старшего советника юстиции.

Но проблем у него было достаточно. Только через несколько лет ему удалось вызвать семью в Москву, где они проживали на съемной квартире. Вот уже шестой год он терпеливо ждал, когда ему дадут жилплощадь в строящемся доме следственного комитета. Ему твердо обещали трехкомнатную квартиру.

Кабанец был педантичен, но звезд с неба не хватал. Дела он оформлял аккуратно, не пропуская подробностей, усердно собирая все доказательства вины подследственного. Его дела были по-своему образцово-показательными. Может, поэтому его так любило начальство. Кабанец был относительно честным следователем, каким только может быть следователь в постсоветском пространстве. Получал порой некоторые подарки, позволял себе закрывать глаза на мелкие недостатки, всегда слушался руководителей и никогда не шел наперекор их мнению. Из сказанного понятно, что он был глуп, и этот недостаток, позволительный для молодого и ретивого следователя, начал с очевидной наглядностью проявляться на его высокой должности в Москве.

Именно ему поручили театральное дело по факту смерти народного артиста республики Натана Зайделя. Дело было «тухлым», но громким. Зайделя убили на глазах сотен людей, среди которых был и министр культуры, которого, разумеется, никто и не собирался приглашать в качестве свидетеля случившегося. Зато все остальные свидетели утверждали, что это был просто несчастный случай, когда популярный актер Марат Морозов, игравший Гамлета, ударил рапирой короля, которого играл Зайдель. Рапира оказалась заточенной, и острие попало в сердце актера, который умер под аплодисменты зрителей прямо во время спектакля. Свидетелей было много, Морозова никто не подозревал. Дотошный следователь провел даже следственный эксперимент, выяснив, что восемь тупых рапир лежали на одной полке, а две заточенные – на другой и при малейшем толчке шкафа могли выпасть на пол. Заведуюшему реквизитом Араму Аствацатурову и рабочему Хасаю Ханларову объявили строгие выговоры. В дело вмешался известный режиссер Зиновий Эйхвальд, который побывал на приеме у самого руководителя следственного комитета. После разговора с ним Кабанец быстро закрыл дело, посчитав, что это был обычный несчастный случай. Он всегда отличался особым понимаем воли руководства, тем более что от этого руководства непосредственно зависело получение новой квартиры.

Сегодня рядом с театром произошло второе преступление, и руководство приняло решение направить на его расследование снова того же следователя, посчитав, что он уже знает и театр, и его актеров, и обстановку. Понятно, что Кабанец прибыл на место преступления без особого энтузиазма: ведь косвенно получалось, что именно в результате его халатности и ненадлежащего рассмотрения первого убийства произошло второе. И теперь нужно было возвращаться к обстоятельствам смерти Натана Зайделя, хотя Кабанец собирался сделать все от него зависящее, чтобы не связывать эти два преступления в одно.

Актера Федора Шункова застрелили, когда он прошел на стоянку, чтобы сесть в свою «Ауди». Убийца стрелял с близкого расстояния, буквально с пяти или шести метров. На месте преступления остались три гильзы, но оружие так и не нашли. На стоянке находился темный «Ниссан», стоявший рядом с «Ауди». Убийца, протискиваясь мимо автомобилей, дотронулся до «Ниссана» кончиком пальца, и его отпечаток был зафиксирован прибывшей следственной бригадой.

Шунков был молод, довольно известен, популярен среди молодежи. О его убийстве передали все телевизионные каналы. Примерно через полтора часа в театр приехала Ольга Сигизмундовна. Было заметно, как сильно она переживает случившееся. На Эйхвальда нельзя было спокойно смотреть. Потерять второго ведущего актера за столь короткий срок было очень тяжело. Все понимали, что такие потери скажутся и на игре остальных актеров, и на коммерческой деятельности самого театра. Ситуацию уже сравнивали с театром «Ленком», где за сравнительно короткое время ушли из жизни Леонов, Абдулов, Янковский и попал в тяжелую аварию Караченцов. Похожий рок обрушился на театр Эйхвальда, терявший уже второго актера.