Чингиз Абдуллаев - Смерть под аплодисменты

– Здесь много ресторанов, – сообщил Эдгар, поворачивая направо.

Они успели пообедать и к семи часам вечера подъехали к отелю «Шератон». Вейдеманис с трудом нашел место для парковки. Вдвоем они направились к ресторану «Якорь».

У входа их встретила девушка-метрдотель.

– У вас заказан столик? – поинтересовалась она.

– Боюсь, что нет, – ответил Дронго.

Девушка посмотрела на свой список и сообщила, что есть один свободный столик для двоих. Их провели в полутемный зал и усадили. Несмотря на довольно ранний для ужина час, в зале было много людей. Шунков сидел за столиком в компании молодых парней и девушек. Их было шесть человек. Они о чем-то весело спорили. Слышался смех. Вейдеманис заказал два легких салата и бутылку минеральной воды. Официант нахмурился, но ничего не посмел сказать. Дронго написал записку и попросил передать ее сидевшему за столом Шункову. Тот действительно был красивым молодым человеком с характерными азиатскими скулами и запоминающимися выразительными глазами. Он прочитал записку, удивленно поднял голову, посмотрел в сторону столика, где сидели оба напарника, согласно кивнул и, поднявшись, направился к их столику.

– Здравствуйте, – весело сказал он поднявшимся напарникам, – это я – Федор Шунков. А вы, очевидно, из милиции? Или из прокуратуры? Хотя если вы оттуда, то не стали бы встречаться со мной в таком месте.

– Мы частные эксперты. Меня обычно называют Дронго, а это господин Вейдеманис.

– Понятно. Зачем я понадобился частным экспертам? Кстати, в какой области вы эксперты?

– По вопросам преступности.

– Тогда понятно. Больше вопросов не имею вообще, – усмехнулся Шунков. – А какие у вас вопросы? Я готов ответить.

Этот молодой человек наслаждался жизнью, и все у него было в порядке. Он насмешливо смотрел на обоих напарников.

– Вы были на сцене в тот момент, когда погиб актер Зайдель, – напомнил Дронго.

– Вы опять об этом, – чуть поморщился Шунков. – А я думал, что дело уже закрыто…

– Нам важно понять, как это произошло.

– Рабочий перепутал рапиры и принес заточенную, – пояснил Шунков. – Я сразу понял, что он просто ошибся. Марат фехтовал и оцарапал мне руку. Я разозлился и, отобрав у него рапиру, тоже уколол его в плечо. Ну а потом он уже по сценарию снова отобрал эту рапиру и должен был меня ранить, чтобы я начал умирать на сцене. Но я увернулся, уже зная, что рапира острая. Потом по ходу спектакля умирает королева, и Гамлет наносит свой удар королю. Я тоже умираю и произношу свой монолог. Даже стиснул ему руку сильнее, чем обычно. Он так удивленно посмотрел на меня. Самое странное было то, как упал Зайдель. Как-то слишком театрально. Мне даже не понравилось, и я решил, что старик переигрывает.

– Почему старик? – уточнил Дронго. – Ему было только пятьдесят два.

– Поэтому и старик, – победно улыбнулся Шунков. В свои тридцать он считал стариками пятидесятидвухлетних мужчин. Какой циник, подумал Дронго. Ведь он встречается с сорокавосьмилетней женщиной.

– Он так неловко упал, – продолжал Шунков, – и я посмотрел в его сторону. Никто ничего не понял. Только Сказкин, игравший Горацио, сразу поспешил к упавшему. Что было потом, вы уже наверняка знаете. Окончание спектакля было скомкано, мы с трудом доиграли до конца. Потом пытались сделать Зайделю искусственное дыхание, вызвали «Скорую помощь», но было уже поздно. Он сыграл свой последний спектакль, – закончил Шунков и улыбнулся.

– Вам его совсем не жалко? – мрачно уточнил Дронго.

– Разумеется, жалко. Но это ведь такая глупая случайность. Идешь по улице – и кирпич падает на голову. Вот такая глупая неожиданность. Кто мог подумать, что эта заточенная рапира попадется среди остальных…

– Кирпич просто так на голову не падает, – возразил Дронго, – так, кажется, говорил Воланд.

– Кто? – не понял Шунков. Кажется, он не читал великого романа Булгакова.

– Нет, ничего. У Зайделя были враги?

– Если вы думаете, что его убили, то это чушь. Но если откровенно, то его не любили многие. Он был слишком высокомерным, слишком звездил, слишком подавлял остальных. В любой сцене пытался быть первым. Мне с ним было очень тяжело. У нас ведь с ним две большие сцены. Вы бы видели, как он в них играл, пытаясь замкнуть все на себя. Мне было очень тяжело. Особенно когда я врываюсь с толпой мятежников и королева пытается меня успокоить. Он просто подавлял, и не только меня, но и Ольгу Сигизмундовну. Хотя ее трудно подавить.

– Мы с ней разговаривали, – сообщил Дронго.