Чингиз Абдуллаев - Синдром жертвы

Кристина вошла в его кабинет и весело поздоровалась. Он ценил ее знания и обращал внимание на то, что она обычно читает. Это были новинки зарубежной литературы, и среди авторов попадались такие имена, о которых он раньше даже и не слышал, хотя считал себя достаточно начитанным человеком.

– Садитесь, – предложил он Кристине, – у меня к вам несколько необычное дело. В прошлый раз, когда я был у вас в библиотеке, я обратил внимание, что вы читали Дэна Брауна, а до этого была книга Умберто Эко. Все правильно?

– Да, – улыбнулась она. – Вы считаете, что чтение детективов меня не очень хорошо характеризует? Но это не примитивные боевики. Дэн Браун сейчас очень популярен, а Умберто Эко вообще поднял детектив на новую культурологическую ступень.

– Я как раз не отношу себя к снобам, делящим литературу на низкие и высокие жанры, – тоже улыбнулся Вениамин. – В молодости мне очень нравился Рекс Стаут с его поразительным героем, разгадывающим все загадки, сидя в кресле.

– Ниро Вульф, – кивнула Кристина. – Это уже мастерство писателя. Он показывает работу мысли, а не ног и кулаков, как в примитивных боевиках. Но вы и сейчас молодой, – добавила она.

– Иногда чувствую себя таким старым, – признался Вениамин, – словно прожил уже много жизней.

– Значит, у вас обычный кризис среднего возраста. Вам нужно сменить обстановку и отправиться путешествовать в экзотические страны.

Оба рассмеялись.

– Я позвал вас, чтобы узнать про одного эксперта, – продолжил Вениамин Борисович. – Сегодня в газете прочел его необычную кличку и подумал, что уже где-то слышал ее. Может, вы мне поможете?

– У него есть кличка? – рассмеялась Кристина. – Тогда это не человек, а выдуманный образ.

– Дронго, эксперт по расследованиям.

– Вот этого я как раз знаю, – оживилась Кристина. – Про него, кажется, писали в «Московском комсомольце». Он является специалистом по расследованию самых запутанных преступлений. Говорят, что нет такого преступника, который мог бы его обмануть.

– Даже так?

– Мне муж о нем много рассказывал, – вспомнила Кристина. – Он как раз был в Москве в прошлом году, на курсах повышения, и говорил, что они там разбирали несколько случаев из практики этого эксперта. Только он вроде бы иностранец, точно не помню.

– Значит, я читал про него в газете, – сказал Вениамин, стараясь выглядеть спокойным, но голос выдавал его волнение.

– Наверное, читали, – согласилась Кристина. – Сейчас про сыщиков и бандитов пишут больше, чем про космонавтов и ученых. Я даже вспоминаю, что кто-то из друзей мужа дал ему электронный адрес этого эксперта. Его знают многие прокуроры и следователи.

– Интересно, – усмехнулся он, – может, мне тоже дадите его адрес, и я буду еще больше любить детективную литературу.

– Конечно, – улыбнулась она. – Муж так ему и не написал, постеснялся. Но адрес хранится у меня в памяти компьютера. Если хотите, сейчас принесу.

– Принесите, – попросил Вениамин Борисович. – А в следующий раз оставьте и для меня что-нибудь из ваших любимых авторов.

– Обязательно, – пообещала она и покинула кабинет.

Итак, против него выставили лучшие силы, понял Вениамин. Они создали специальную группу и будут теперь искать его по всей стране. Нужно учесть это обстоятельство при дальнейших передвижениях. О чем он думает? Неужели снова собирается отправиться куда-нибудь на охоту? Неужели снова рискнет, даже прочитав это сообщение.

Вениамин даже разозлился на самого себя. Потом немного успокоился. Конечно, он не остановится. И пока его не разоблачат, будет ездить, знакомиться, встречаться, готовить новые преступления и снова насиловать, душить, убивать. Иначе он просто не сможет жить. Или придется отправиться к врачам и попросить сделать его в сорок лет евнухом, отрезав все, что можно отрезать.

Он вспомнил, как в детстве, собравшись в туалете, мальчишки с понятным любопытством разглядывали крайнюю плоть Мурата, татарского мальчика, которому сделали обрезание по мусульманским правилам. Всем было интересно увидеть это зрелище, пока в туалете не появился Яша Хейфец, который не понял, из-за чего такой ажиотаж. А когда понял, начал громко смеяться, пояснив, что подобное обрезание еврейским мальчикам делают еще до сорока дней. Тогда Вениамину было страшно представить, что кто-то может полоснуть ножом по его крайней плоти. Он всегда считал подобный обычай пережитком дикого варварства, сохранившимся у евреев и мусульман, пока у его племянника, сына Полины, не обнаружили фимоз, при котором крайняя плоть закрывалась нарастающей кожей, и ребенку потребовалась срочная операция. Именно тогда он узнал, что многие американцы практикуют обрезание мальчиков, независимо от их религиозной принадлежности, уже на второй день после рождения и считают это процедуру гигиенически необходимой и даже очень полезной.