Чингиз Абдуллаев: Удар бумеранга

– Верно. И чем это закончилось? Он добровольно ушел в отставку, и его время до сих пор считается самым «окаянным» в истории страны двадцатого века. А еще вспомните святых Бориса и Глеба, убитых по приказу своего брата. Я уже не говорю о болгарских царях Борисах, каждый из которых был примером неудачного правления в собственной стране.

– Тогда Леонид Брежнев и Никита Хрущев были людьми с «твердыми» именами, – с улыбкой заметил Дронго. Его пока забавлял этот разговор.

– Безусловно. Леонид вообще героическое имя. Что касается Никиты, он менее защищен. Зато Юрий и Константин тоже очень выделяются, это к тому, что так звали следующих генсеков.

– Имена не очень-то им помогли. Оба были тяжело больны, – напомнил Дронго.

– Это к вопросу об их здоровье. А я говорю о политических амбициях и состоявшихся карьерах.

– В таком случае самым неудачным правителем в России и в Советском Союзе был Михаил Горбачев, – не унимался Дронго. – Как у вас с этим именем? Есть исторические аналоги, кроме первого царя Михаила Романова?

– Сколько угодно. Начнем с того, что и самого первого царя из династии Романовых выбрали потому, что он был человеком недалекого ума и с полным отсутствием амбиций. Все историки знают, что при нем фактически правил его отец, патриарх Филарет. После Михаила Романова в российской истории мог быть еще один царь Михаил, младший брат Николая II, в чью пользу он и отрекся. Его расстреляли в Перми уже в восемнадцатом году. Был также Михаил Борисович, последний тверской князь, бежавший из своей вотчины при вступлении туда войск московского князя. Затем Михаил Всеволодович – князь черниговский, новгородский и Великий князь киевский. У него тоже все отняли, он сбежал в Венгрию, а затем вернулся в Золотую Орду, где его и убили. Михаил Обренович – сербский князь, убитый заговорщиками в середине девятнадцатого века. Михаил Шишман, болгарский царь, безуспешно сражался с сербами, потерпел поражение, попал в плен, там и умер. Михаил Ярославович, великий князь Владимирский, убит в Золотой Орде. Достаточно, или продолжать? Думаю, с таким именем на Руси правителям явно не везло.

– Если бы вместо Михаила Горбачева был Виктор Гришин или Григорий Романов, Советский Союз мог бы сохраниться? – продолжал веселиться Дронго.

– Не смейтесь, – попросил Гуртуев. – Есть субъективная сторона, а есть объективная. Нарастающие экономические трудности, падение цен на нефть, низкая эффективность социалистической экономики, наконец, межнациональные столкновения – все эти объективные факторы разрывали страну на куски. А имя – всего лишь небольшой субъективный фактор, сказывающийся на общей ситуации. Но я хочу закончить с политиками и снова вернуться к криминалистике. Дело не в том, кого и как зовут, это как раз не самое главное. Есть и другой фактор – речь идет о маньяках и серийных убийцах, которых в последние годы становится все больше.

– Надеюсь, вы не вычислили общее имя всех этих преступников? – пошутил Дронго.

– У них разные имена, – не принял шутки профессор, – но есть нечто общее, о чем я и хочу рассказать.

Он точно помнил, как все это произошло в детстве. Каждый мальчик, так или иначе, помнит подобные события, но они наложились на страх и боль, оставшиеся в нем на всю жизнь и повлиявшие на его судьбу. В четвертом классе у них появился татарский мальчик Мурат, оставшийся на второй год. Он умудрился провалиться по всем предметам, несмотря на титанические усилия педагогов. Директор лично переправил три отметки, заставив преподавателей расписаться под этими отметками, но, к его огромному сожалению, учителем математики была бывшая фронтовая снайперша, секретарь партийной организации и член районного комитета партии. Она возмутилась абсолютным невежеством Мурата и явным нежеланием мальчика учиться. К тому же он поспорил, что его все равно переведут в следующий класс, даже если он совсем не будет отвечать. Это так возмутило учительницу математики, что она выставила ему окончательную двойку по итогам года и, несмотря на все уговоры директора школы, не изменила своего решения. И еще умудрилась покритиковать директора и своих более сговорчивых коллег на партийном собрании, заявив, что они не должны воспитывать лодырей и тунеядцев. Таким образом Мурат снова остался в четвертом классе, несмотря на свой возраст и протесты большинства родителей, убежденных в его дурном влиянии на своих детей.