Николай Киселев - Ночной визит

— Она!

Майор осмотрел находку и улыбнулся. Банка была ржавая, старая. Должно быть, она давно лежала здесь.

Степан, приметив на губах майора улыбку, понял, что его находка не представляет никакого интереса. «Эх, зря только человека побеспокоил! — мысленно отругал он себя. — А в станице-то на смех поднимут!..»

Но вдруг лицо Васильева стало сосредоточенным и серьезным. В стороне трава была помята, валялись сломанные, не успевшие завянуть ветки. Кто-то отдыхал тут совсем недавно. Яценко немного успокоился, увидев, что майор внимательно осматривает траву — может, еще и не будут смеяться в станице!..

Между тем Васильев нашел в траве окурок сигареты. Крохотный окурок, растоптанный каблуком. Осторожно рассмотрев находку, он бережно положил ее в спичечный коробок. Теперь дело лаборатории научно-технического отдела установить, какие здесь побывали люди — свои или чужие.

— Товарищ майор! — раздался внезапно взволнованный голос шофера. — Здесь что-то закопано!

— Не трогайте ничего! — крикнул Васильев, торопясь на зов.

Он обошел вокруг куста, на который указал ему шофер, слегка отгибая мокрые ветки, заглянул в его середину. Потом присел на корточки и очень осторожно разгреб руками сырые листья. Из-под них показались кусочки целлофана, обрывки бечевки, остатки пищи… Васильев тщательно собрал всё и аккуратно завернул в чистый лист бумаги.

— Ну что, товарищ начальник? — спросил Яценко.

— Хорошо, что привели нас сюда, — ответил майор. — Спасибо.

И старый колхозник вздохнул с облегчением.

Сведения продолжали поступать. По приметам был задержан человек, которого видел проезжавший лесом милиционер. Но его пришлось отпустить. Он оказался советским гражданином, а убежал от работника милиции потому, что испугался ответственности за то, что пользовался чужим велосипедным номером: он его нашел однажды в лесу, давно, когда — и не помнит.

Пришел ответ и из научно-технического отдела. Экспертиза подтвердила, что найденные Васильевым целлофан, табак и обрывок бечевки — все это вещи иностранного происхождения. Теперь уже не оставалось сомнения, что здесь побывали вражеские лазутчики.

Глухими тропами, а чаще — сплошной стеной колючего ельника, через овраги и заросли шли нарушители границы к Южнокаменску. В город, в город!.. Там можно затеряться в многоликой шумной толпе, там безопаснее…

Еще там, на уединенной даче в предгорьях немецких Альп, жизнерадостный сухощавый человек — инструктор Джон — на занятиях не раз поучал их: «Опасайтесь маленьких деревушек и немноголюдных городков. Там все друг друга знают в лицо. Безопаснее всего вы будете чувствовать себя в большом городе». Он доставал большой лист плотной бумаги, свернутый в трубку, и расстилал его на столе, воткнув в каждый угол по кнопке. На листе был нарисован тушью план городского квартала, напоминавший ладонь с растопыренными пальцами — площадь и улицы.

Как легко было, слушая инструктора Джона, глядя на схему, высказывать свои предположения, придумывать свои версии, как уйти от преследования, где скрыться. И вот сейчас предстояло действовать самому. Владимиру, шедшему следом за Сергеем, почему-то казалось, что и перелет через границу самолета и их приземление, вопреки успокоительным заверениям летчиков, не остались незамеченными. Он плелся понуро. Темные волосы свисали на лоб, мешали смотреть вперед. Но он не поправлял их и шел согнувшись, глядя себе под ноги.

Шествие замыкал Николай.

— Отдохнуть бы, — сказал он.

Сергей огляделся и указал на лесную полянку, окаймленную высокими кустами:

— Вон там остановимся.

Свернули в сторону, перешли вброд шумящий поток и с облегчением сбросили с плеч сумки.

Приятная истома разлилась по телу. Владимир закинул руки за голову и уставился неподвижным, взглядом в глубокое синее небо.

И ему вспомнилось детство. Вот так любил он лежать, запрокинув голову, положив ладони под затылок, и смотреть, смотреть в далекое небо. И казалось ему тогда, что летит он в эту беспредельную голубизну, все дальше, дальше от земли, и облака росли, надвигаясь на него, мягкие, спокойные… Ему хотелось стать летчиком. Он с жадностью читал книги о прославленных пилотах — Чкалове, Громове, о героях, спасших челюскинцев. Ему так хотелось походить на этих героев…

— Эй, что задумался?

Сергей протягивал ему неумело отрезанный ломоть хлеба с колбасой.

— Ешь.