Коллектив авторов: Чекисты Рассказывают...

— Что ж, разберемся…

«Только и. всего?!»… Я был в недоумении…

Однако Дуйтис тут же попросил зайти Жольдаса, и в его присутствии я повторил разговор с «любителем абсента».

Жольдас слушал, покусывая губы, согласно кивая головой. Руки его слегка подрагивали. Он, по-видимому, думал то жe, что и я: «Нужно действовать, не мешкая ни минуты!»

Только из чувства реальности он не предложил отправиться к Грете тотчас же. Ему, как и мне, предстояла теперь ночная пытка: чтобы действовать, нужно дождаться утра.

Ночью в гостинице, вновь и вновь размышляя о событиях дня, я вдруг понял, почему так холодно выслушал Дуйтис мое сообщение. В сущности ничего пока еще нет. Одни гипотезы. Что скажет Грета? А если ничего не скажет? И почему именно она может знать? Кто она? Имеет какую-то связь с организацией? Тогда вряд ли чего добьешься…

Наутро вместе с Жольдасом я вошел в небольшой деревянный домик. Молоденькая красивая девушка в переднике, расшитом национальным орнаментом, хлопотала на кухне. На плите все жарилось, варилось и кипело одновременно.

Девушка была смущена. Но кто был смущен больше — она или двое молодых мужчин, — это следовало еще установить. Во всяком случае она нашлась первой. Как только мы представились, показав ей свои удостоверения, и я уже хотел приступить было к делу, Грета воскликнула:

— Нет, нет! Раздевайтесь, вешайте пальто и проходите в. комнату. А я пока управлюсь с плитой, иначе все подгорит.

Мы вошли в опрятную комнатку, сели за стол. Не успели обменяться впечатлением, которое произвела на лас хозяйка дома, как она появилась в дверях. Теперь Грета была совсем другая. Без передника, в нарядном платье.

Расставила чашки, принесла чайник. Присела к столу.

— Мы пришли к вам за помощью, — начал я.

Пожалуйста, если смогу…

Она говорила совсем без акцента.

— Вы, конечно, слышали, что недавно сбежал бандит. Не знаете ли вы, где он находится?

Грета удивленно выпрямилась. Внимательно посмотрела на меня, потом на Жольдаса. В глазах ее нетрудно было прочесть колебание.

— Можно задать вам вопрос? — голос ее подрагивал.

— Да, конечно.

М-м… откуда вам известно, что я могу знать?

«Вот оно!» Я, конечно же, предполагал возможность

такого вопроса и заранее приготовил ответ. Но, увидев Грету, понял, что он не годится: говорить правду нельзя, а врать — не хотелось. Услышав ее вопрос, я замялся, ожидая, что девушка догадается сама. Так и вышло.

— Хорошо, я вас понимаю. Это служебная тайна. Я расскажу все, что знаю. Позавчера ко мне подошел Варма и спросил, где находится Крюгер. Я очень испугалась. Я его мало знаю. Видела несколько раз. И он почему-то догадался, что я его знаю. Может быть потому, что я часто бываю у Рейтеров? Этого человека я тоже встречала там. Потом у него с Рейтером была ссора. И Рейтер с тех пор не хочет слышать о Лукасе.

— Простите, сначала вы сказали Варма, теперь Лукас, что это значит? — воскликнул Жольдас.

— Рейтер иногда называет Варму Лукасом. Я не знаю, что это значит…

— Как он выглядит?

— Высокий такой… слегка сутулый… худой…

Я взглянул на Жольдаса.

— Он не болен? Ни на что не жаловался?

— Да, выглядит он плохо. Болезненно…

— И о чем он вас спрашивал?

— Он подошел ко мне и сказал: «Ты знаешь, где находится Крюгер?» Я испугалась и крикнула: «Нет, не знаю!» И пошла. А он крикнул вслед: «Ты знаешь, знаешь!..» Он был страшен…

— Хорошо… но вы не сказали нам самого главного: действительно ли вы знаете, где находится Крюгер? Нам это важно. Очень важно.

— Два дня назад он был у Рейтера. Это отсюда недалеко, во-он там, на возвышенности, большой деревянный дом. — Она подошла к окну и указала рукой.

— Дом бакалейщика? — удивился Жольдас.

— Да, он самый… Когда я была у Рейтеров, случайно увидела Крюгера, которого знаю в лицо…

— Один вопрос, Грета… если вам почему-либо не хочется отвечать, можно не отвечать…

— Да, пожалуйста.

Подперев голову кулачком, она смотрела выжидающе.

— Почему Рейтер не побоялся вас впустить к себе в дом, когда у него был Крюгер?

— Вы хотите спросить: почему мне доверяют такие люди?

— Не совсем так…

— Может быть. Но существо не меняется. Я хочу, чтобы все стало ясно. Семнадцать лет я и мои родители работали и жили у них в усадьбе. Я убирала, ухаживала за детьми. За это они платили нам деньги и постепенно перестали нас замечать. Мы для них перестали быть людьми. Слуги, и всё. Два года назад на их ферме умер отец. Мама и теперь помогает им в хозяйстве. Они не замечают меня и сейчас. Не хотят понять, что времена далеко не те.