Чингиз Абдуллаев: Дамы сохраняют неподвижность

– Ясно. Вы планируете, значит, вывести меня на вашего подопечного через его родственницу?

– Не только. Но она будет одним из важных элементов разработки нашей операции.

– Меня рекомендуют его личным секретарем?

– Да. Он до сих пор говорит по-английски с некоторым затруднением. Вам придется сопровождать его в зарубежных командировках.

– Вы можете ответить мне еще на один вопрос? Только предельно искренне.

– Конечно, – удивился генерал, – что вас интересует?

– Я должна буду с ним спать?

Генерал дернулся. Ему явно не понравился вопрос.

– Я же вам сказал, что мы не смогли узнать характера его отношений с бывшим секретарем, – несколько раздраженно сказал он, – вы можете с ней поговорить, если хотите. Но только после того, как он согласится взять вас на работу. Если они были близки, возможно, вы это почувствуете. Но я не знаю. И не думайте, что мы собираемся использовать вас в этом качестве. Он просто не тот человек, который будет выбалтывать свои секреты в постели. Достаточно, если вы просто будете его секретарем. Мне казалось, что в вашем возрасте все эти амурные истории уже не так важны.

– У меня пока нет климакса, генерал, и я вполне нормальная женщина, – сказала она, глядя ему в глаза, – не нужно говорить о моем возрасте.

– Даже слишком нормальная, – пробормотал чуть покрасневший генерал, – извините меня. Я, кажется, неточно выразился. – Помолчав немного, он спросил: – У вас есть друг? В ваших документах написано, что вы не замужем, но у вас есть сын.

– Друг есть. Мужа нет. Хотя полагаю, что и мой друг будет очень недоволен, если я попытаюсь объяснить ему детали нашей операции.

– Мне трудно понять, когда вы говорите серьезно, а когда шутите, – признался генерал, – но теперь вы все знаете. Конечно, вы по большому счету вправе отказаться, но мы не успеем в нужные сроки найти сколько-нибудь подходящую кандидатуру. Вы наш уникальный шанс, единственная возможность. Наши аналитики уже разработали несколько вариантов… и мы надеемся, что вы не откажетесь, полковник Чернышева.

– У меня есть право выбора?

– Думаю, теперь это очень сложно. После того, как я показал вам фотографию… Согласитесь, я не могу всем рассказывать о столь секретной операции ради приятной беседы, даже если собеседник – полковник разведки, – добавил он, заметив злой огонек в ее темных глазах.

– Хорошо, – кивнула Чернышева, – я постараюсь доказать, что умею работать, а не просто вести приятную беседу. Или у вас в запасе есть еще какие-нибудь соображения?

Генерал развел руками:

– Я могу только радоваться, что мы будем сотрудничать с таким опытным специалистом… И красивой женщиной, – поспешно добавил он, негодуя на себя за замедленную реакцию.

Он помнил этот день во всех подробностях. И хотя прошло много лет, события именно этого дня каким-то непостижимым образом отложились в его памяти. Все началось утром, с перешептывания родителей, когда отец довольно раздраженно советовал матери заткнуться и не лезть в его дела. Затем снова горячий шепот матери, доносившийся из спальни. И громкий крик отца:

– Я ему покажу, как снимать меня с работы! Я отправлю письмо са-мо-му.

– Они тебя найдут, – голос матери тоже повысился, чувствовалось, как она волнуется.

– Нет, – упрямо повторял отец, – одень мальчика, мы пойдем вместе с ним.

– Но он еще не завтракал, – мать пыталась отстоять сына, уже понимая, зачем он понадобился.

– Быстрее! – заорал отец.

Почти тут же мать вышла из спальни, и ее теплые проворные руки достали его из кроватки. Потом его быстро одевают и – ура! – не заставляют есть на завтрак постылую манную кашу. Отец берет его в свой автомобиль, сажает, как взрослого, на переднее сиденье, рядом с собой, и они уезжают в отцовской роскошной машине, которой завидовали все соседские мальчишки.

Ни у кого в доме не было такой машины. И не только в доме, но и во всем Тбилиси. Его отец был директором самого крупного в городе универмага, и при встрече с ним уважительно здоровались не только обычные люди – учителя, врачи, соседи, знакомые, но и сам генерал, живущий в третьем подъезде. Директор универмага Давид Рашковский был потомком польских колонистов, которые появились в Закавказье еще в середине прошлого века. Именно тогда на Кавказ стали ссылать польских бунтовщиков, и они оседали на этих землях. Отец Давида – Яцек Рашковский приехал в Тбилиси еще мальчиком и вырос в этом городе, ставшем для него родным. Здесь он встретил и свою любовь – Нину Дадиани, девушку из известного мингрельского рода, проживавшую в Тбилиси со своей семьей. Отец Нины долго возражал против встречи своей дочери с сыном никому не известного бунтовщика, к тому же человека другого народа. Но и он сдался, когда узнал, что княжеский род Рашковских насчитывал несколько поколений именитых шляхтичей.