Чингиз Абдуллаев - Балканский синдром

Через полчаса торжествующий Орлич положил номер телефона ювелира на стол. Дронго попросил его позвонить и уточнить, не покупал ли погибший Баштич какие-нибудь дорогие предметы перед своей смертью. Халилович сразу подтвердил, что покупал довольно дорогой кулон на белом золоте и заплатил десять тысяч евро, хотя кулон стоил четырнадцать. Но Халилович сделал скидку своему постоянному клиенту.

– И заплатил наличными пятисотевровыми купюрами? – уточнил Дронго.

– Да, – подтвердил Орлич, – именно так. Но деньги были настоящие, и сам кулон прекрасной работы.

– Спасибо, – кивнул Дронго, выслушав Орлича.

Ближе к вечеру его позвали в кабинет Вукославлевича. Заместитель прокурора сразу поинтересовался, о чем они говорили с премьером.

– Неужели не записали? – не удержался Дронго. – Я был уверен, что все мои разговоры записываются.

– Перестаньте, – строго потребовал Вукославлевич, – вы прекрасно понимаете, что никто не стал бы записывать ваш разговор в кабинете премьера. Тем более что там находился сотрудник службы безопасности капитан Павел Орлич. Он составит отчет о вашей встрече для своего ведомства. А нам хотелось бы услышать от вас – почему вы так настойчиво стремились увидеть нашего премьера и о чем с ним говорили?

– Об убийстве Баштича, – ответил Дронго.

– Это я понимаю. Но зачем вам нужен был именно премьер?

– Я попросил его об одной услуге, которая должна пока сохраняться в тайне, чтобы о ней не знали посторонние люди. Премьер подумал и согласился.

– Можете сказать, о чем конкретно вы его просили?

– Не могу. С того момента, как я покинул его кабинет, это уже не моя личная тайна. Но если все будет нормально, уже через несколько дней я укажу вам, как и кто совершил это убийство.

– Тогда подождем несколько дней, – решил Вукославлевич. – Только учтите, что в случае вашего фиаско вам не сможет помочь и наш премьер-министр. О вашем приезде сюда написали почти все газеты. Удар по вашему престижу будет настолько сильным, что вас больше никуда и никогда не позовут. Это вы хотя бы понимаете?

– Да, – кивнул Дронго. – Я могу идти?

– Идите.

Дронго поднялся и пошел к двери. На пороге неожиданно обернулся:

– И еще я хочу поблагодарить вас за возможность поговорить с премьером. Мне стало известно, что именно вы были у него на приеме и добились этой встречи.

– Вас неправильно информировали, – сухо произнес Вукославлевич, отводя глаза.

– До свидания, – сказал Дронго, выходя из кабинета.

Ровно через четыре дня в правительственную резиденцию начали съезжаться автомобили. Первыми приехали Дронго и Орлич, которые еще раз обошли все помещения, внимательно осматривая каждое из них. Затем приехал заместитель прокурора Петр Вукославлевич, уселся в углу большой комнаты и принялся читать газету, словно прибыл сюда как посторонний наблюдатель. Следом за ним в резиденции появился генерал Обрадович. Он испытывающе посмотрел на Дронго и Орлича, но не задал им вопросов, привыкший к строгой дисциплине.

Подошли и два руководителя следственной группы, правда, очень быстро разошлись в разные стороны. Бачанович и Антич даже не смотрели друг на друга, предпочитая молча ждать развития событий. У обоих был такой вид, словно они приехали для участия в собственной похоронной церемонии, и оба, не скрывая своего неудовольствия и раздражения, смотрели на Дронго, посмевшего заявить, что сможет скоро все объяснить.

Затем начали привозить всех участников событий той памятной ночи. На служебном автомобиле приехали супруги Петковичи. Супруг был одет в строгий темный костюм, его жена была в элегантном темно-синем платье. Следом приехала Даниэла, которая была в вызывающе коротком и обтягивающем платье. Увидев ее, Видрана Петкович недовольно отвернулась. По ее твердому убеждению, бывший сотрудник канцелярии кабинета министров не имел права появляться в таком виде на столь важном мероприятии.

Приехал и полковник Недич, уже не особенно скрывающий свой статус. Он был одет в серый костюм и выглядел несколько иначе – более уверенным в себе, более опытным, более зрелым. Он всего лишь изменил прическу и костюм, но перемены оказались разительными. Теперь даже непосвященному было понятно, что приехал полковник службы безопасности, а не молодой офицер службы охраны. Из тюрьмы под конвоем шести охранников привезли Николича, которого посадили на стул, приковав его наручниками к батарее. В этот вечер здесь должен был появиться и Зоран. Его вызвал телеграммой сам Дронго, попросив прилететь на один день. Но Зорана пока не было, и все беспокойно переглядывались, ожидая, что именно им расскажет этот необычный эксперт. Даже Вукославлевич отложил свою газету, чтобы выслушать гостя. В большой комнате находился еще один неизвестный – лысоватый мужчина лет сорока, который появился в комнате чуть позже других. Он держался достаточно скромно, выбрав место рядом с Недичем.