Чингиз Абдуллаев - Балканский синдром

– Вот именно, – согласился Петкович.

– И последний вопрос. Как вы считаете, Баштич встречался с гостями по политическим мотивам, чтобы набрать дополнительные очки перед выборами, или в силу своей личной заинтересованности в этом процессе?

Петкович задумался. Все ждали ответа. Секунды тянулись удивительно медленно.

– Я думаю… я думаю, что по обеим причинам, – наконец признался он. – Конечно, Баштич думал о выборах и понимал, какой это козырь в его руках. Но он сам тоже верил в возможность достижения каких-то более конкретных результатов, хотя многие считали его откровенным циником, мне кажется, он все-таки верил.

– Ясно. – Дронго взглянул на госпожу Петкович: – К вам у меня тоже два последних вопроса. Когда вы улетели в Вену?

– Только через семь дней, – ответила она. – Нас всех попросили остаться в Белграде, и меня несколько раз допрашивали.

– И второй вопрос. Как вела себя госпожа Милованович? Вы сказали, что господин вице-премьер держался достаточно демократично. А как вела себя его сотрудница? Как равная с ним? Или как хозяйка, в отсутствие его супруги? Или как сотрудница, готовая выполнить любое поручение руководства? Или как его близкий друг?

– Нет, – чуть помедлив, ответила Видрана, – скорее как сослуживец. Они держались как коллеги. Должна отметить, что ее поведение было просто безукоризненным.

– Теперь все, – закончил беседу Дронго. – Мой помощник отметит ваши пропуска. Спасибо еще раз за визит. До свидания. – Он поднялся и пожал руки обоим супругам.

Когда Орлич вышел вместе с ними, Дронго уселся за стол и набросал себе несколько вопросов. Вскоре капитан вернулся и с любопытством спросил:

– Они вам понравились?

– Кажется, становится все интереснее, – громко произнес в ответ Дронго, понимая, что все звуки из этой комнаты записываются, – и теперь нужно проверять совсем другие факты, которые формально, кажется, не имеют отношения к убийству, но очень важны для успешного расследования.

– Странно, а мне показалось, что они только повторили свои предыдущие показания, – удивился Павел.

– Не совсем. Было несколько моментов, на которые следует обратить внимание. И проверить все, о чем мы говорили. Результат может быть более чем удивительным, – пояснил Дронго.

В этот день они закончили достаточно поздно. На часах было около девяти вечера. Дронго требовал еще и еще раз уточнять переводы тех эпизодов допросов, которые ему были интересны. Когда Орлич уже закрывал глаза от усталости, эксперт решил наконец закончить работу. Несчастный капитан даже отказался от ужина, он засыпал буквально на ходу.

Дронго вернулся в свой отель и поужинал в одиночестве. У дверей сидели двое новых охранников. Очевидно, старых заменили, посчитав, что они «проштрафились», упустив эксперта. В одиннадцать часов он вдруг почувствовал, насколько вымотан сегодня, и, хотя обычно так рано не засыпал, сразу отправился в ванную, принял привычный горячий душ и буквально рухнул на кровать.

Уже утром он узнал, что ему несколько раз звонили. Среди звонивших были Даниэла Милованович, генерал Обрадович и даже Марко Бачанович. Каждый оставлял сообщение с просьбой срочно позвонить. Но он отключил городской телефон в своем номере, поэтому не мог знать об этих звонках. Прежде всего Дронго позвонил генералу Обрадовичу.

– Кажется, вы решили всерьез заняться моей нравственностью, господин генерал, – сказал он вместо обычного приветствия. – Мне передали, что вы звонили сегодня ночью. Но я должен разочаровать ваших пинкертонов. Я никуда не ходил, а спал в своем номере.

– Я знаю, – ответил Обрадович, – сегодня вы действительно никуда не выходили. Мне доложили, что вчера вы говорили с супругами Петковичами. Это были последние свидетели, с которыми вы еще не разговаривали. Теперь у нас больше никого не осталось, если только не пойти по второму и третьему кругу. Лично я хотел бы знать, когда приблизительно вы собираетесь завершить это дело?

– Полагаю, что в течение пяти-шести дней, – ответил Дронго.

– И назовете убийцу? – недоверчиво спросил Обрадович.

– Обязательно назову.

– Вы понимаете, что это не розыгрыш? Я доложу о ваших словах моему руководству, и вам придется через несколько дней отвечать за подобные слова.

– Не нужно меня пугать, генерал. Я знаю, что вы боевой офицер и дважды были ранены. Но вы наверняка плохо изучали мою биографию. Я тоже был дважды ранен, не считая других различных травм, в том числе и душевных. Меня трудно напугать. Я не боюсь ничего, кроме самолетов, на которых не люблю летать. Но летать приходится много. Поэтому я еще раз вам скажу, что надеюсь завершить расследование именно в эти сроки. Максимально возможная дата – семь дней с этого момента.