Луис Бетанкур - Здесь песок чище

— Как, Чино, на этот раз вы действительно едете?

В вопросе слышались нотки неуверенности. Предшествующие неудачные попытки подорвали доверие. Тем не менее Тони признавал неоспоримый авторитет своего друга и говорил с ним, скрывая свою душевную мольбу, свои безнадежные расчеты, которые, однако, обязательно должны были иметь благополучный исход. Так происходит со смертельно больным человеком, который не хочет смириться с неизбежным исходом и задает вопросы, чтобы в ответах услышать сострадательное утешение врача, пусть даже неоправданное слово «возможно», хоть какую-либо надежду.

— Я не могу ответить тебе с уверенностью.

— Почему?

— Потому что я не предсказатель. Нужно все обдумать и взвесить…

— Но ты ожидаешь, что все будет хорошо?

— Побережье чистое, пока у нас все шло гладко. Я думаю, что на этот раз у нас получится… Скоро пойду за «Моей мечтой» и подгоню ее сюда. Вы будете ждать меня. Вы должны только подплыть и подняться на борт, а остальное все просто… Взять курс на север и ждать. Конечно, если все будет в порядке и нам не встретится сторожевой катер, самолет, пограничный патруль или еще что-нибудь.

— Хорошо, кажется, на этот раз мы все сделали тонко, да?

Снова слова Каэтано оказались неудачными. Он словно признавался, что предшествующие попытки были недостаточно хорошо подготовлены. Как будто он не знал, что провалы происходили по чужой вине. Чино еле сдержался, чтобы его ответ не привел к возобновлению спора.

— До этого, Каэтано, мы тоже готовились тщательно.

— Но мы никуда не ушли.

— Всегда кто-либо вставал на нашем пути…

— Почему? Люди говорят — поедем, и уезжают, потому что все тщательно готовят, действуют по всем правилам… В предыдущие попытки мы по-настоящему не приняли всех мер предосторожности… кажется, удары судьбы учат нас, и ты не должен сердиться на это.

— Я не буду спорить, это ничего не даст.

— Прекратите, кабальеро, — снова настаивал Тони, — или вы снова хотите провалить все дело? Прошлый раз был прошлый раз… Сейчас мы делаем новую ставку. Не так ли?

Несколько минут длилось молчание. Они посматривали на часы, бросали безразличные взгляды по сторонам. Каэтано взглянул на прибрежные камни. Лицо исказил нервный тик, и он почти непрерывно покусывал губы. Среди них он был самым беспокойным. Его бросало в дрожь при мысли о том, что его могут посадить в тюрьму или прижмет на допросе прокурор.

— Я не успокоюсь до тех пор, пока не увижу тот берег.

— Я многого не прошу, Каэтано, — ответил ему Чино. — Я буду считать все это свершившимся фактом, когда заработают двигатели «Моей мечты».

Чино вызывал у Тони настоящее чувство восхищения. Он внимательно слушал его слова, а намек на «Мою мечту» всколыхнул в нем новые чувства, которые были связаны с особой страстью к приключениям.

— «Моя мечта» хорошее суденышко?

— Да, безусловно, с хорошими мореходными качествами.

— Ты хорошо с ним знаком, да?

— Конечно, знаю наизусть. Я могу с завязанными глазами перечислить все, что есть на нем — от носа до кормы… и запустить его двигатели в любое время… Да, я его хорошо знаю.

— А почему ему дали такое название, а? Наверняка из-за какой-то мечты твоего отца… Ну, например, иметь свой катер… это я так думаю.

— Он уже имел это название, когда отец купил его, и, возможно, предыдущий хозяин назвал его так, как ты себе представляешь… Видимо, его вдохновила на это мечта, которая стала реальностью.

— Я хотел задать тебе еще один вопрос, но…

— Да, спрашивай…

— Я не знаю… тебе нисколько не жалко? Ведь ты воруешь катер у своего родного отца.

— Сейчас это не имеет значения.

— Погоди, а если здесь подумают, что он тоже был связан с этим делом… ну, что он согласился, чтобы ты ушел на его катере? Ты не боишься, что ему не поверят, если он будет отказываться, и посадят в тюрьму?

— Не беспокойся, он будет возмущен соответствующим образом. Я представляю. Никто не усомнится в том, что он действительно ничего не знал. Естественно, что ему будут задавать вопросы, его вызовут, будут надоедать, но только и всего. Для него самым плохим будет то, что я уехал. Я даже представить себе не могу, как он воспримет все это. Но я повторяю тебе, сейчас все это не имеет значения.

— А автомобиль? Безусловно, ты теряешь его. Как жалко бросать его здесь!.. Вне всякого сомнения, его возьмет госбезопасность. А дом и все то, что ты оставишь?..

Каэтано слушал с беспокойством. Ему надоедала наивность парня, его глупые напоминания о потерянном имуществе, о вещах, которые ему никогда больше не потребуются.