Евгений Коршунов: Наемники

Врач-англичанин, проведший в Гвиании много лет, поставил диагноз: аллергия. И Вера читала все, что могла найти об этой модной в наши дни болезни.

Войтович снимал свои профессорские очки и близоруко щурился, тщательно протирая стекла концом галстука, который стал носить с недавних пор и утром и вечером. Вот и тогда он протер очки тем же способом, перечитал записку майора Нначи и спросил:

— Поедешь?

— И немедленно! — весело ответил ему Петр. — Это первый глава правительства, который меня приглашает, и мне почему-то кажется, что неудобно заставлять его слишком долго ждать.

Майор Нначи встретил Петра на пороге своего кабинета. За те несколько месяцев, что они не виделись, майор заметно похудел, черты его заострились, в глазах появилась усталость. Он открыл дверь, как только Петр шагнул в приемную: о том, что приехал русский, майора уже предупредили. Часовые в парадной форме, стоявшие у двери кабинета главы военного правительства, лихо вскинули карабины с широкими штыками — и получилось так, что они отсалютовали одновременно и хозяину и гостю.

— Однако быстро же вы забываете старых друзей! — приветливо улыбнулся майор, крепко пожимая руку Петра и пропуская его впереди себя в кабинет.

— Но, ваше превосходительство… — шутливо склонил голову Петр. — Я всего лишь скромный журналист, а вы…

И он демонстративно обвел взглядом кабинет главы военного правительства: тяжелая с бронзой мебель, толстый ковер на полу, на окнах бархатные бордовые портьеры.

— Ну вот! — рассмеялся майор и лукаво прищурился. — Я, конечно, волею судьбы кое-чего достиг, но и вам, дорогой Питер, не следует недооценивать ваши успехи. Пресса Гвиании, насколько мне известно, в последнее время берет материалы вашего агентства все охотнее. Не проходит ни одного дня, пожалуй, без публикации чего-нибудь об СССР. Не так ли?

Петр снова шутливо поклонился:

— Дух времени, ваше превосходительство. Тем более что английские советники, которые раньше препятствовали этому, насколько мне известно, покидают министерство информации. Редакторы газет теперь сами определяют, что интересует их читателей.

Майор кивнул:

— Духовная деколонизация, Питер. Но… к делу, я не хочу отнимать время. Присядем?

Они удобно расположились в креслах, и адъютант принес бутылки кока-колы (майор сам в рот не брал спиртного и запрещал подавать его в резиденции главы военного правительства). Петр, указывая взглядом на алые розы в хрустальной вазе, шутя заметил:

— Не слишком ли красно, ваше превосходительство? Английские и американские газеты и так уже обвиняют вас в склонности к коммунизму и называют красным майором, мечтающим о строительстве социализма.

Нначи не принял шутку и нахмурился.

— Они обвиняют в коммунизме каждого, кто посмеет стать поперек дороги интересам Запада, — зло бросил он, но сейчас же взял себя в руки. — Дай бог нам пока утвердиться в элементарной демократии и законности. Прежде чем строить новое здание, необходимо расчистить место для его фундамента. А уж потом…

Петр с удовольствием смотрел на молодое, тонкое лицо майора.

«Так вот кого я спас тогда на пляже, — думал он. — Если бы тот, кто подослал тогда убийц, знал, кем станет майор Нначи».

— Но, дорогой Питер, — голос майора опять был весел, — я надеюсь, что вы еще не окончательно отказались от активного образа жизни. Я имею в виду поездки, путешествия…

У меня есть к вам предложение, — уже по-деловому продолжал Нначи. — Завтра летит самолет в Южную провинцию. Министерство информации организует поездку для иностранных журналистов… как раз для того, чтобы показать, что мы не строим там социализм и не намерены национализировать имеющиеся там нефтепромыслы. Пока.

— Пока? — вопросительно вскинул брови Петр.

— Пока, — повторил глава военного правительства. — Человек, который еле держится на ногах, должен ступать осторожно. Прыгая, он рискует поломать себе ноги… а то и шею. Поэтому я говорю «пока».

— Я бывал в Южной провинции, — задумчиво произнес Петр. — И с удовольствием слетаю туда.

— Отлично, — вздохнув, продолжал майор. — Самолет завтра утром. В девять. Сегодня вы получите билет — его привезут вам домой.

Он запнулся, потом продолжал, словно оправдываясь:

— Я знаю, вам будет неудобно перед вашим польским другом, который живет у вас в доме. Но ему лететь с вами нельзя: губернатор Юга подполковник Эбахон настаивает, чтобы к нему были посланы только западные журналисты. Для представителей социалистических стран он хочет организовать отдельную поездку. Позже…