Иосиф Лоркиш - Невидимые бои

— Ничего страшного нет. Унывать нечего. Мы хитрим, и они хитрят. Иначе и быть не может. На войне как на войне. Никаких оплошностей мы не допустили. Это совершенно точно. Продолжайте действовать по выработанному плану. Не следует их торопить. Дайте им время все взвесить, все продумать. За Ольгином необходимо усилить наблюдение. За Большой Пушкарской тоже. Как чувствует себя Прозоров? Как Наташа Доронина?

— Прозоров держится молодцом, — доложил Воронов. — Сегодня мы с ним виделись. Старается вовсю. Приобретает вторую профессию — радиста. Очень гордится зачислением в часть и присвоением звания «младший сержант». А к Дорониной поехал Голов. Давно уехал, пора было бы ему возвратиться.

— Разыщите его, — приказал Поляков. — Может быть, он застрял наверху.

Морозов набрал номер телефона Голова, но трубку никто не снимал.

Отсутствие Голова вызвало общее беспокойство. Все знали Володю как дисциплинированного, аккуратного работника, знали его привычку всегда докладывать, где он находится. А тут — пропал.

Через несколько минут позвонил дежурный. Трубку взял Поляков. Он слушал молча, и лицо его мрачнело.

— Немедленно машину к подъезду, — сказал он в трубку. — Сейчас выезжаю в госпиталь.

Все удивленно смотрели на Полякова. Таким взволнованным сотрудники его видели редко. А он, поднявшись, затянул потуже ремень и коротко бросил Морозову:

— Голов ранен. Он сейчас в госпитале. Поедете со мной.

Поляков и Морозов быстро вышли на улицу. У подъезда стояла старенькая, потрепанная «эмочка». Шофер Вася Алексеев дремал, положив голову на руль. Он встрепенулся, когда Поляков открыл дверь.

— В госпиталь № 1771, — сказал Александр Семенович, усевшись рядом с Васей. — Постарайтесь как можно быстрее.

Люди, работавшие с Поляковым, умели понимать друг друга с полуслова, умели почувствовать состояние и настроение окружающих каким-то шестым чувством. Шоферу Васе Алексееву не нужно было ничего объяснять. В обычной обстановке Поляков часто разговаривал с ним, расспрашивал его о семье, детях. Сейчас Александр Семенович сосредоточенно смотрел вперед, напряженно думая о чем-то. По расстроенному виду Полякова, по его отрывистому приказанию Вася понял, что случилось что-то серьезное, что сейчас не до разговоров.

В госпитале их встретил полковник Гуляев:

— Сотрясение мозга и ожоги второй степени. Сделано все, что возможно. Надеюсь, все обойдется благополучно. Но несколько недель полежать придется. Заявляю заранее: ни на один день раньше не выпишу. Будет лежать столько, сколько найду нужным.

И, предупреждая просьбу чекистов о том, чтобы увидеть Голова, тоном приказа добавил:

— К нему сейчас нельзя. Категорически. Нужен полный покой. Вас, конечно, интересуют подробности. Голов пострадал не один, с ним вместе доставлен работник милиции. С милиционером можно поговорить: он отделался легким ушибом и небольшими ожогами. Сейчас пойду распоряжусь, чтобы пригласили раненого.

И Гуляев вышел из кабинета.

Вскоре дежурная медсестра привела милиционера.

— Что с вами случилось, товарищ? Расскажите поподробнее, если не трудно. Как ваша фамилия?

— Фамилия моя распространенная — Иванов. Что случилось? Ничего особенного. Стою я на посту, на Литейном, около улицы Некрасова. Обстрел. Прямое попадание — загорается дом. Я собираю сандружинниц. Ну и начинаем с ними вытаскивать все, что можно, из огня. Сначала, понятно, людей. Их, правда, немного было, человек семь. Тут как раз подошел ваш сотрудник, стал нам помогать. Мы уже кончали, и все бы обошлось благополучно, да старичок один чуть не на коленях стал просить: спасите, говорит, мои записи и книги. Ученый какой-то, что ли? А комната его была совсем разрушена, потолок вовсю горел. Он свое: я, говорит, их всю зиму берег, не сжег, неужели сейчас пропадут?! Ну пошли мы, вошли в комнату, дым, все горит, старичок этот мечется, найти ничего не может. Тут как раз и рухнул потолок, горящие балки прямо на нас. Старичка-то мы успели в сторону оттащить, а нам немножко попало. Вот и всё. Больше ничего не было.

За то время, пока Поляков и Морозов были в госпитале, Вася Алексеев от многочисленных знакомых из медицинского персонала успел все разузнать сам. Некоторое время он молча вел машину, а потом не выдержал:

— Голов-то наш геройским парнем оказался. Человек что надо. Только вот теперь непредвиденные трудности возникли. Прямо не знаю, как быть.